- Я попросила ее там жить и присматривать за ним. Мама туда поедет отдыхать.
- Ты не боишься, что мы когда-нибудь с ним встретимся вновь? Столько людей знает! Если он догадается?
- Пусть. Вера Зарайская почивает рядом с ним на кладбище. Даже если что, он ничего не рискнет предпринять, потому что никто не знает, где Справедливый. И еще я кое-что отправила Ерышову. Так, на всякий случай. Но главное - никто не знает, где Справедливый.
- М-да... Такие, как он, на пенсию не выходят...
- У нас вчера кончились деньги.
- В смысле?
- Здесь нет банкоматов! Я об этом не подумала!
- Позвони Диме, пусть исправит ситуацию, - улыбнулся Павел, - откроет отделение банка в этой глуши.
- Сам позвони, у меня на мобильном тоже ноль.
- Значит, будем жить в деревне. Тут, кстати, в сельскую школу требуются учителя...
- Ты забыл, год учебный заканчивается, кто нас сейчас возьмет?
- Значит, заведем корову и будем продавать молоко. В конце концов, даже Кустурица живет в деревне. А я, вопреки всему, буду читать деревенским детишкам стихи. Ей-Богу буду...
- Ну, и на что тебя вдохновляет здешний вид из окна?
- Вчера за окном мельтешил пьяный Пашка. И это вдохновляло меня наладить ему пинка. Он, похоже, передумал умирать. Заспиртовал свои больные мозги. Будет тут местным колдуном, погоду предсказывать.
- А если серьезно? - Вера тоже подошла к окну, прислонившись к Павлу.
- Знаешь, я все время видел из окна город. Поэтому, честно говоря, не знаю. Но... Выйди-ка на улицу!
- Зачем?
- Ну выйди, трудно, что ли?
- Да нет, но что ты придумал?
- Ну выйди. Встанешь вот там, - Павел показал ей на одинокую сосну у дороги, - и смотри на меня.
- Ладно.
Через пару минут Вера смотрела на него, прислонившись плечом и головой к сосне.
- Ну что? Вдохновляет?! - крикнула она ему.
Павел открыл окно и выпрыгнул на улицу. Подбежал к ней, подхватил на руки.
- Вдохновляет! Жить так хочется, что умереть не жаль! Лишь бы вот так прижимать тебя к себе...
- Тебе еще не надоело умирать? Ты не хочешь дописать свой роман сам?
- Нет, я хочу, чтобы он длился... - Павел еще крепче прижал Веру к себе.
Она положила ему голову на плечо:
- И чтоб в конце: и жили они долго и счастливо, и умерли в один день.
- Да, но про это читать не любят. Не любят читать про счастливую любовь. Им конфликт подавай, чтобы плакать или смеяться, чтоб нервы щекотало. Это я тебе как писатель говорю.
- А у нас конфликтов не будет.
- Значит, и писать не о чем. Только завидовать.
ЭПИЛОГ ЭПИЛОГА
Эту историю рассказал мне Дмитрий Мизгулин, когда вернулся из Праги. Он же привез начало романа Словцова на дискете и предложил его продолжить, обещая стать редактором и суля всяческую творческую помощь. Самому ему на масштабную прозу времени пока не хватает. У меня как раз вид из окна в это время был никудышный, отчего предпочтительнее было смотреть на белый лист бумаги или монитор компьютера, и я подумал: любовь того стоит...
И если кто-то скажет, что таких счастливых историй не бывает и любовь такой силы невозможна, смею возразить: всё бывает и не всё проходит. У меня такая была и есть. Но это уже, как принято говорить, другая история.
И ещё. Кто-то скажет: зачем в этом романе столько стихов? Кто-то их пропустил, кто-то прочитал вскользь... А я просто боюсь... Боюсь, что когда-нибудь кто-нибудь прочитает строфы Владимира Соколова, стихотворением которого я начал роман:
«Как я хочу, чтоб строчки эти
Забыли, что они слова,
А стали: небо, крыши, ветер,
Сырых бульваров дерева!
Чтоб из распахнутой страницы,
Как из открытого окна,
Раздался свет, запели птицы,
Дохнула жизни глубина», -
и не поймёт - зачем они...
[1] - Никто?! (Англ.)
[2] - Конец света? (Англ.)
[3] - Судный День! (Конец Света!) (Англ.)
[4] - Это интересно... (Англ.)
[5] - Здесь, на Сибирском Севере, мы встречаем удивительных парней. (Англ.)