- Но в итоге, я понимаю, замуж она за стрелка вышла.
- Вышла, - широко улыбнулся Володя.
Между тем они въехали в район, сплошь состоявший из разномастных коттеджей-особняков. Многие были недостроены, но почти все претендовали на эксклюзивность. Хозяева явно соревновались. Примечательно, что на въезде стоял опорный пункт милиции, откуда машину внимательно осмотрел постовой сержант.
- Шанхай, - пояснил Володя, повернув к огромным стальным воротам, окрашенным серебристой краской.
Маленький пульт в его руке гостеприимно распахнул ворота, открывая весьма внушительную парковку, внутренний двор с хозяйственными постройками, летнюю беседку, стоящий в углу мангал и витые чугунные фонари с круглыми плафонами-головами вдоль очищенных от снега дорожек.
Сам дом - трехэтажный особняк красного кирпича - стоял в центре двора. С разных сторон кирпичной ограды на него целились камеры видеонаблюдения, крыльцо представляло собой открытую веранду, где летом легко можно было устроить чаепитие для большой семьи. Даже в этом районе престижа и броского благополучия дом госпожи Зарайской вздымался над другими красной черепичной крышей, из которой поднималась труба вытяжки то ли камина, то ли кухни. «Сколько стоит содержать такую махину?» - невольно озадачился Словцов. Ему предстояло войти в совсем другой мир.
У ворот их встретил другой охранник. Он перекинулся парой слов с Володей и окинул цепким взглядом Словцова.
- Удачи, - подмигнул Володя, протягивая Павлу руку.
Было в его пожелании что-то неподдельно дружеское, и Павел с благодарностью принял рукопожатие.
- А книгу со стихами и автографом для моей Светланы как-нибудь сделаем? - смущаясь, попросил Володя.
- Обещаю, - заверил Словцов.
Володя нажал кнопку домофона, и на крыльце появилась молодая особа в ярко-красном спортивном костюме. Въедливым холодным взглядом она просверлила Павла насквозь и, недовольная его явно аскетическим видом, демонстративно повернулась к двери.
- Это друг Веры Сергеевны, - предупредил Володя.
- Да мне хоть папы Римского, - не оборачиваясь, ответила девушка, потом вдруг остановилась, глухо хохотнула и все же повернулась: - Его, случайно, не Пьер Ришар зовут? Очень похож на игрушку...
- Его зовут Павел Сергеевич, он, между прочим, поэт, - заметил Володя, подавая Словцову сумку из багажника.
- А, ну значит, будет оды нашей Шахине писать. Омар Хайям.
Словцов на всю эту словесную пикировку никак не реагировал. Он сразу понял, что Лиза относится к той категории женщин, у которых виноваты все и вся, кроме них самих. Знает Омара Хайяма, уже неплохо. Между тем, она была красива, как девушка с обложки гламурного журнала. Высокая, стройная, порывистая... Двадцать восемь, от силы - тридцать лет. Надменности и холодности ее взгляду придавали ярко-зеленые глаза. «Линзы у Лизы?», - спросил себя Словцов в рифму. Темно-каштановые волосы были собраны на затылке в роскошный хвост, что, в свою очередь, подчеркивало спортивный стиль. «Боевая лошадка», - оценил Павел.
В дом он входил с установкой ничему не удивляться и ни на что не реагировать.
Весьма длинная прихожая, идущая мимо дверей подсобок, выходила в гостиную в темно-зеленых тонах, в центре которой стоял низкий стеклянный стол, а на стенах умело и со вкусом были размещены несколько натюрмортов и офортов. Мягкие кресла под цвет стен, аудио- и видео-аппаратура хай-класса, к одной из стен примыкал компактный, но весьма насыщенный экзотическими бутылками бар. Из гостиной вели четыре двери и лестница на второй этаж. На стене вдоль лестничного марша ступенями поднимались фотографии одного и того же природного ландшафта во все сезоны, при всякой погоде, в разное время суток. Выглядел такой дизайнерский ход оригинально.
- Не подскажете, где мои апартаменты? - спросил Словцов уже отвернувшуюся от него Лизу.
- Подсказывают двоечникам на уроках, а вам - на второй этаж, дверь сразу направо от лестницы. Если вздумаете шарашиться по дому, то я не экскурсовод.
- Это я понял сразу...
На втором этаже оказался еще один холл, где стояли разнообразные тренажеры, на стене висел плазменный телеэкран, а напротив был выход на просторную лоджию, которая размещалась над верандой крыльца. Еще одна лестница вела на мансардный этаж. Открыв указанную дверь, Павел присвистнул. В его распоряжение предоставлялась комната, в которой могла разместиться вся его предыдущая квартира. За окном просматривался отдельный балкончик, выходящий во двор. Возле окна стояла кровать-«аэродром» с торшерами-«часовыми» по краям. У стены напротив - кожаный диван с парой таких же кресел, рабочий стол с компьютером. Просторная ванная комната блистала крупной плиткой кафеля высшего качества, двумя десятками вмонтированных в потолок ламп и дюжиной зеркал разных форм. Словцов поймал себя на мысли, что нисколько не завидует всему эту комфорту и великолепию. Ему просто подумалось, что так могло бы жить немалое число граждан огромной богатой страны, если б незначительная, но самая наглая и, скорее всего, самая подлая часть ее населения не хапнула себе путем махинаций и бандитских захватов общенациональное достояние. Кроме того, Павел был глубоко уверен, что любое накопление не имеет никакого смысла. Об этом ему захотелось поговорить с Верой, понять ее мировоззрение. А пока он, не имея больше сил на дальнейший осмотр дома, не раздеваясь, рухнул на кровать и мгновенно заснул коротким и глубоким сном.