Отбросив мудрствования, Павел сходу написал первую часть, в ней рассказывалось об объявлении в газете. Сюжет, задуманный им, был весьма далек от реальности, герои выдуманы, он просто, как говорят спортсмены, «прыгнул с толчковой ноги» - использовал то, что преподнесла сама жизнь. Так и пошел, нанизывая вымысел на действительное. Проблема была лишь в том, что буковки приходилось набирать одной рукой.
4
Вера в это время пыталась всеми правдами и неправдами отделаться от круто запившего Хромова. Ранение Павла пробудило в ней какое-то новое, правильнее сказать, давно забытое чувство, и оно было больше, чем простое сострадание к ближнему. Оно уже больше походило на интерес. Именно опасаясь самой себя, Вера потащила с собой в больницу Солянову, которой не терпелось посмотреть на «редкий экземпляр мужчины». Все это вкупе с Хромовым выбивало из колеи, лишало привычной работоспособности.
Хромова Вере пришлось провожать самой. За рулем сидел Володя. Юрий Максимович, забыв о том, что он приличный джентльмен, всю дорогу отхлебывал из походной фляжки «вискаря» и «размазно» ругался. Размазно - это когда ругательства либо не договаривают, либо смазывают их окончания, либо заменяют в них буквы, полагая, что для женских ушей это вельми терпимо или даже безобидно. Самым приличным неологизмом из них было нечто вроде междометия «мля». Хромов крыл, на чем свет стоит, охотников, тесноту в хваленой тайге, косоглазых стрелков и бродячих собак. Перед въездом в аэропорт он обещал перейти на рыбалку, причем с удочками и, лучше всего, на юге.
- Полюбишь рыбака, Вера? - вопрошал он. - Давай, бери билет и дернем из этой тайги, пока ты здесь окончательно не одичала. На фига тебе этот нефтегазовый край, если он не рай?
- Но я же Зарайская, - смеялась Вера.
- Ханты, манси, турбанси... Ермак уже сколько веков назад притаранил сюда огнестрельное оружие, а они до сих пор стрелять не научились, чуть поэта жизни не лишили! Да все равно, все трубы в Москву ведут. «Северное сияние», Вера, лучше всего в бокале, и даже не смотрится, а пьется. А у меня от северного сияния голова болит, Север мне противопоказан.
- Юр, тебе никто не говорил, что крепкие напитки и крепкие выражения не для приличных женщин?
- Простите, леди, я пьян, как поручик Ржевский, но от вашего Ханты-Мансийска у меня стойкая изжога.
- Тебя в самолет не посадят.
- Главное, чтоб куда подальше не посадили! - хохотнул Хромов.
Еще оставалось время до регистрации, и Хромов потащил всех в кафе. На первом этаже была пересменка, и Юрий Максимович, ругая ненавязчивый российский сервис, направился на второй. Вера хотела, было, развернуться и уехать, но он по-настоящему взмолился:
- Вера, ну не бросишь же ты старого друга в таком состоянии без должной опеки? Или тебе нравилось в детстве топить слепых щенков?
- Нет, - холодно ответила Вера и, вспомнив первый разговор Словцова с Хромовым о собаках, добавила: - А вот пьяных сенбернаров выгуливать я не пробовала.
В кафе прозябали три посетителя. Две девушки щебетали над бокалами вина и салатами, один мужчина сидел к входящим спиной. Он медленно потягивал кофе. Когда подошли к стойке бара, Володя сразу узнал его и бросился к его столу, широко раскрыв руки для объятий.
- Андрюха! Какими судьбами!? Ё-моё, вот уж не думал встретить тебя здесь, думал, ты где-нибудь по Европам...
Человек, которого он приветствовал, встал из-за стола, ответил на рукопожатие, обнялся с Володей. Первое, что бросалось в глаза, это его ничего не выражающее лицо. Казалось, упади сейчас небо на землю, в его мимике ничего не поменяется. Какой-нибудь физиономист, скорее всего, посчитал бы, что на лице его отражена избранность. Внимательный взгляд серых глаз был медленным и сверлящим. На лице - несколько шрамов. Прямой, чуть сплющенный боксерский нос, седой ёжик волос, прижатые крупные уши, высокий лоб и огромный хромовский объем тела при заметной военной выправке и скупой точности движений.
Володя не заметил, как пересеклись взгляды Веры Сергеевны и его товарища, не просто пересеклись, а будто обменялись информацией. Вера сразу узнала Справедливого, и ей стало не по себе. Муть нехороших предчувствий и догадок единым махом, как стакан водки, ударила в голову. Она знала, что была единственным клиентом, которого он удостоил очной ставки, все остальные находили его через третьих лиц или по специальной почте. При этом Справедливый брался отнюдь не за всякую работу. Исключение для Зарайской он сделал по просьбе Астахова, с которым был знаком еще со времен военного училища. И чем они еще и где занимались, можно было только догадываться. С Верой Сергеевной у Справедливого состоялся тогда долгий и обстоятельный разговор, проникнутый взаимным пониманием, но потом они разошлись, чтобы, по меньшей мере, не сталкиваться больше лоб в лоб, это было в интересах обоих. При этом госпожа Зарайская оставалась у Справедливого в долгу. Но вот они опять оказались рядом, и Веру стали мучить нехорошие догадки, а Справедливый представлял собой «Великую китайскую стену». Он смотрел только на ее охранника.