«Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу».
При этом он театрально откинул руку в сторону, и какой-то солидный господин, походя, сунул в ладонь смятый червонец.
Раньше Словцов мог решиться на такое выступление только по пьяному делу. Так и пошел он с комканой десяткой в руках сквозь толпу, улыбаясь чему-то, как юродивый. И даже не заметил мелькнувшего сквозь людской поток тщедушного бронзового Окуджаву. Бронзовый Окуджава засунул руки в карманы и думал о своем.
Тени детей Арбата юркнули в переулки. По улице шла вызванная ими из ада свобода.
5
У входа в палату Хромова стояли два амбала. Вид у них был такой, будто стояли они у кремлевских ворот. Вера представила, как выглядели бы они во фраках, и улыбнулась. Те приняли улыбку на свой счет.
- Здравствуйте, Вера Сергеевна, проходите, пожалуйста, но помните, что врач просил обеспечить Юрию Максимовичу максимальный покой, - сказал один, открывая перед ней дверь.
- Максимовичу - максимальный, - кивнула Вера, - уж я постараюсь недолго, ребята.
Хромов лежал в палате один. Свободной от капельницы рукой, он, похоже, частенько дотягивался до фляжки с коньяком, стоявшей рядом на столике. И, похоже, с утра это была не первая фляжка.
- Веруня! - просиял он. - Вот уж не чаял, что ты бросишь глубину своих сибирских руд! Неужто ради меня примчалась?
- И ради тебя, Юра. - Вера села рядом на больничный табурет.
- Тронут, милая, в самое сердце тронут. Хотели вот пулькой меня туда, в чуткое и любвеобильное мое, да не вышло. Точнее, вышло навылет, но чуть выше и левее. Ребрышки ошкарябало.
- Как ты думаешь, кто? - спросила Вера.
- Работают мои, - недовольно поморщился Хромов, - но мутно все. Я же уже лет сто ни с кем не воюю. Никому не должен, мне никто не должен. Живу тихо, никого не трогаю. Одно думаю, не я на охоту ездил, а на меня охотились, как думаешь, Верунь?
- Не знаю, Юр, но мне последнее время не по себе.
- Слушай, Вер, а ведь с литератором я твоим не ошибся. Фаворита себе завела?
- Юра, я сейчас уйду.
- А чего такого, имеешь право, столько лет вдовствовала. Честно отмаялась. Если б меня столько помнили, сколько ты Жорика, я бы хоть щас согласился умереть. А ко мне и на могилу никто не придет. Разве те, кого я обобрал, чтобы плюнуть.
- Не сгущай, Юр.
- Но с литератором я угадал, - улыбался довольный Хромов. - Ну скажи, что нет?
- Не скажу.
- То-то, - он скривился от боли, дотягиваясь до фляжки, отхебнул.
- Юр, ты, по-моему, увлекаешься, - кивнула Вера на фляжку, - совсем расклеишься.
- А зачем мне быть железным? Какой смысл? Капиталы стеречь? А на кой ляд они мне? Фаза накопления закончена! Ты уходишь с литератором, жен и детей у меня нет. На фига, Вера, небо коптить?! Я ж тут всему бомонду столичному объявил, что еду жениться, был уверен - уговорю тебя. А тут этот, как его, Павел Сергеевич, откуда-то взялся. Я столько лет за тобою, как тень... - Хромов с нескрываемой горечью приложился к фляжке, утопив конец фразы.
- Юр, - Вера аккуратно забрала у него фляжку, неожиданно для себя, глотнула из горлышка, сморщилась, - я тебя очень люблю, как друга, и никогда не забуду, кто меня прикрывал после смерти Георгия. Но если б я могла любить по заказу, ты бы сам меня перестал уважать.
- Я всю жизнь Гоше завидовал! Как завидовал! А теперь ты светская львица, госпожа Зарайская, - ухмыльнулся, потеплев, Хромов.
- Учительница географии, географичка, - шепотом возразила она. - Вера Калашникова. А из Зарайской я давно уже Заадской стала.
- Вер, он правда тебе дорог, поэт этот? - посерьезнев, спросил Хромов.
- Не поверишь, а может, не поймешь, Юра, но скажу честно, мы с ним совпадаем в чем-то главном, будто биоритмы одинаковые или еще что-то. И он мне действительно дорог. Знаешь, это произошло так быстро и в то же время непринужденно...
- Он же никто, - сам себе сказал Юрий Максимович.
- А мы кто? Мы с тобой - дорогие памятники на кладбищах, и все! Ты об этом, Юра, не думал? Когда я его увидела, поговорила с ним, то вдруг вспомнила, что есть кое-что, кроме денег.
- Лично я без денег жить не смогу, без них я действительно никто, - признался Хромов.
- Дело не столько в деньгах, сколько в бесконечной гонке за ними.
- Да уж, я, как только в себя пришел, начал дела педалить... Ладно, Вер, узнать бы - кто на меня охоту объявил. Вот разберусь с этим, и мы еще на твоей свадьбе погуляем, - безнадежно подмигнул он ей, - я на твоей стороне, Вера. Всегда. Есть в тебе какое-то обаяние, ты, наверное, тигра заставишь себе ноги лизать.
- Спасибо, Юра, - Вера взяла его руку в свои ладони. - Я знала, что мы не будем врагами.