- Это и есть твоя «американская мечта»? - криво ухмыльнулся Словцов.
- Па, ты так и не выздоровел? Мама говорила, что ты вообще подался в какую-то глушь, и...
- Окончательно свихнулся, - продолжил за нее Павел.
- Но ты здесь? - не могла понять Вероника.
- У меня здесь деловое свидание, это, - он повернулся к Вере, - Вера Сергеевна Зарайская, а это, - полуоборот обратно, - моя единственная дочь, обладательница американской гринкарты и, насколько я понимаю, богатого жениха.
- Он, между прочим, Йельский университет окончил, - вставила Вероника.
- Все отморозки его окончили, - процедил сквозь зубы Павел. - А здесь вы приобщаетесь к русской культуре?
- Павел, не стоит, - попыталась остановить его Вера.
- Дэвид? - воззрился на американца Павел.
Американец вдруг заговорил на приличном русском.
- Я рад вас видеть, Павел Сергеевич, я все хорошо понимаю. Вам, наверное, хочется набить мне лицо.
- Хочется? Да я еле сдерживаюсь!
- Павел, - Вера взяла его за руку, и он несколько обмяк.
- Но вы должны понять, я сделаю для Вероники все. Я сделаю ее счастливой. Скоро она получит гражданство. Мой отец сенатор, я бы очень хотел, чтобы вы познакомились. Наши страны партнеры...
- Ага, партнеры, то вы в нас поплюете, то мы поутираемся. Я думал, невест только дикие горцы крадут.
- Я не крал, мы все обсудили с ее мамой Марией Васильевной. Павел Сергеевич, вы должны мне поверить, я очень люблю вашу дочь. - Дэвид, как мог, выражал искренность на своем лице. - Видите, я даже специально учу русский язык.
Он напирал своей искренностью так, что Словцову пришлось опустить глаза.
- Мы хотели к тебе приехать, па, - сказала Вероника.
- Павел, если девочка счастлива, что тебе еще нужно? - тихо спросила Вера.
- Я чуть с ума не сошел, когда она осталась в чужой стране, - так же тихо ответил Словцов.
- Вы можете приехать к нам, - сказал Дэвид, - у Вероники своя часть дома. Она много работает в библиотеке, прекрасно владеет языком.
- Это не со мной, - сам себе прошептал Павел, вслух же добавил: - Бог вам судья. Мое воспитание оказалось никудышным. - Сделал пару шагов, потом остановился и сердечно посмотрел на Веронику: - Дочка, ты помнишь, как я читал тебе в детстве?
- «Сказку о царе Салтане», «Руслан и Людмила»... Помню, конечно...
- Это была сказка о моей семье...
Павел пошел сквозь толпу. Вера осталась стоять, тревожно глядя ему вслед, потом о чем-то заговорила с Вероникой. Павел же, прорвавшись через море мечущихся тел, уперся в стойку бара. И первым, кого он там увидел, был Егорыч, пригласивший его в день приезда на Север в качестве третейского судьи за свой стол. Он сидел спиной к залу и был ко всему безразличен. Правой рукой он медленно прокручивал стакан с каким-то напитком. Похоже, виски.
- Егорыч? - окликнул его через плечо Павел.
- Так точно, - крутанулся тот на табурете и расплылся в свою бороду улыбкой: - О! Земеля! Ну, земля круглая, а Россия маленькая, я так понимаю, давай к моему шалашу. Я тут пассию свою не дождался. Сижу, думаю, какого хрена я здесь штаны протираю?
При слове «пассия», Павел вспомнил о Вере, повернулся, стал искать ее глазами. В мельтешении зала увидеть ее не удалось, а вот наверху - в ложе, увидел всех троих. Официантка как раз принесла им что-то в бокалах.
- Выпьешь? - спросил Егорыч.
- Обязательно, - ответила за Павла обида.
- Сколько?
- Еще подвозить придется.
- По-нашему, - похвалил Егорыч. - Я вискаря балую. Английское пойло, но тут надо в аристократа играть. Меня и так сюда пускать не хотели. Фейсом не вышел. Борода, понимаешь, напоминает им о моджахедах, будто русские бороду не носят.
- И как удалось пройти?
- Сто евро на оба глаза - и я бритый, и свитер мой никому не мешает. Да, вот, похоже, зря тратился, дамочка меня кинула. А я вчера из-за нее в «Праге» зарплату буровика оставил.
- Тяжелый случай, - равнодушно посочувствовал Словцов.
- Да у тебя, я тоже вижу, дела «не фонтан».
- Рванем по маленькой?
- Полыхнем, - согласился Егорыч, чокаясь, - тебя, вроде, Павел зовут?
Две девчушки примостились рядом, и одна из них подрулила с незакуренной сигаретой. Стараясь быть вальяжной и значимой, спросила:
- Извините, господа, у вас можно прикурить.
- Для вас, милое дитя, хоть факел! - растаял Егорыч, щелкнув зажигалкой.
- Спасибо, - собралась, вроде, возвратиться к подруге девушка.
- Девушка, меня зовут Василий, можно также называть Егорычем, и, если я вас сейчас не угощу достойной выпивкой, вечер можно считать безвозвратно потерянным и бесцельно потраченным.