- Эх! Я тоже в это верила! Для меня самым страшным было не то что пройти по кладбищу, а даже проехать мимо него. Не, меняем тему, а то у меня аппетит пропадет.
- А я на кладбище чувствую умиротворение. И еще, как это ни странно, дыхание истории. Брожу, читаю эпитафии... При рождении их не пишут, а надо бы.
- Я вроде тоже привыкла к постоянному присутствию смерти. Теперь, кажется, она всегда рядом, за любым углом. Я это поздно поняла... На похоронах Георгия.
- Подожди хоронить своего Георгия, - вдруг, сам того не ожидая, сказал Павел.
- Что это значит? - гневно сузила глаза Лиза.
- Можешь считать меня сумасшедшим, но я видел либо самого Зарайского, либо его очень хорошую копию. Видел - здесь. В лице английского джентльмена, - сразу отмел дополнительные вопросы Словцов.
- Хотела бы я на эту копию взглянуть, - задумчиво и совершенно спокойно отреагировала Лиза. - Ты и Вере сказал?
- Сказал.
- А она?
- Не верит.
- Ну, это понятно. Я так думаю, тебе-то это вовсе ни к чему, потому я тебе верю... Ладно, давай будем обедать, Павел Сергеевич, наша кормилица, похоже, предпочитает нашему обществу офисную возню. В случае чего, мы ей штрафную нальем, - указала она на бутылку вина.
К обеду приступили молча. Рыба под белым соусом, в который Лиза мелко накрошила зелени, оказалась куда как хороша. Павел не удержался от похвал, но Лиза только отмахнулась: мол, каждый день такое. И Павел вспомнил, как еще совсем недавно он пластал себе не ломтиками даже, а какими-то странными лохмотьями докторскую колбасу и неровными кусками нарезал хлеб. Такие бутерброды с чаем были его основной пищей. Присутствовали еще в рационе готовые пельмени-полуфабрикаты и яичница-глазунья. Нынешний же обед вновь напомнил ему абсурдность происходящего. Он ощутил себя в чьей-то многомерной виртуальной игре, этакая русифицированная «Матрица». Но еда была неподдельно вкусной, и Словцов попросил у Лизы дополнительную порцию.
Он поднял на нее глаза и замер от неожиданности. Лиза расстегивала на себе кофточку, как будто она задыхалась или ей было неимоверно жарко. Павел начал подозревать, что сходит с ума. С головой действительно происходило нечто необъяснимое. Казалось, она теперь туго набита мокрой ватой, и здравым мыслям сквозь эту вату практически невозможно пробиться.
- Я как-то странно себя чувствую, а ты? - с трудом выдавил Павел.
Влечение к Лизе обрело такую силу, что для того, чтобы перебороть его, нужно было минимум удариться с разбегу лицом о стену. А Лиза продолжала раздеваться, и хотя тело ее покрылось странными красными пятнами, общей стройности и красоты они не портили. Тупое вожделение овладело Словцовым, и он даже не понял, что вздорная домработница уже тянет его к себе на диван. Тянет за руку? Или он сам каким-то странным образом перелетел через накрытый стол из кресла, в котором сидел? Сумасшествие ли, временное ли помрачение - так или иначе, все окружающее перестало существовать, как по команде из единого центра. Павел не понимал, что с ним происходит, как не понимает марионетка в кукольном театре, отчего она дергается. Дьявольское наваждение отняло силы настолько, что после нескольких кульминаций, прокативших на одном уровне полного бесконтрольного безумия, куклы Павел и Лиза в полном изнеможении провалились в такой же неконтролируемый сон.
Вера застала их обнаженные тела в ворохе беспорядочно разбросанной одежды там же на диване и в первый момент, стараясь постигнуть зрелище не только глазами, усомнилась: живы ли вообще?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
В этот день ее задерживали на работе всякие несуразности, необязательная текучка, а перед самым обедом позвонил представитель «Бритиш петролеум», чтобы долго и нудно прощупывать зоны возможного сотрудничества. В итоге общее опоздание к столу составило больше часа. И вот теперь Вера стояла перед странной, завораживающей своей наглостью и нелепостью картиной. Стояла и не могла определиться, что же делать дальше. Для начала очень хотелось перевернуть стол и опрокинуть на голову Словцову какое-нибудь блюдо. Но что-то во всем увиденном настораживало больше, чем само зрелище. В такую наглость даже с Лизиной стороны не верилось. Тем не менее, факт был налицо. Трезвое решение - сначала успокоиться, а потом уже все остальное - пришло чисто по-русски вместе с желанием выпить. Глянув на приготовленную явно для нее бутылку вина, Вера Сергеевна цыкнула в ее сторону и направилась на кухню, где достала из холодильника дежурную бутылку водки. Налила себе две трети стакана и, не сдержавшись, хлопнула дверцей холодильника так, что Словцов открыл-таки глаза.
Вера, сделав несколько глотков, с интересом наблюдала в дверной проем, как он с ужасом осматривается на месте сексуального побоища. Радовало одно: ужас и непонимание в его глазах были неподдельными и очень схожими с теми, которые минуту назад горели в ее собственных.