- Может, для оптимизации наших отношений перейдем на «ты»? - и сама поморщилась от этой самой «оптимизации».
- Для этого, вроде, требуется время или, по меньшей мере, брудершафт.
- Брудершафт? Хоть сейчас. А вот времени мне всегда катастрофически не хватает.
- Есть одна проблема. Я не пью, в том числе на брудершафт.
- Совсем не пьешь?
- Крайне редко. Богемная жизнь выработала у меня стойкое отвращение ко всем видам алкоголя. Во мне и так выпитая бездонная бочка. Ты меня за это не уволишь?
- Нет, даже интересно. А ты не будешь против, если я иногда буду себе позволять?..
- Я имею право слова?
- Как начинающий друг.
- М-да... - усмехнулся Павел, - мне приходилось быть начинающим преподавателем, начинающим поэтом... Но я так и не смог «начаться» в полную силу. Таких, как я, Вера, зовут неудачниками, слабаками, размазней... А ты меня за такие баксы хочешь купить.
- Но они же зеленые... Так что за начинающего зеленого «зелеными» - можно.
- У друга есть одна просьба, - на пару секунд Словцов замялся, - только не называй меня «Пашей». Не нравится мне это упрощенное звучание апостольского имени.
- А Павликом под хорошее настроение можно? - озорная искра выскользнула из-под синей поволоки взгляда.
- Можно...
Уже на лестнице Павел остановился в раздумьях. Пришло на память из истории Древней Руси. Рядовичи - временно обязанные люди, заключавшие «ряд» с господином. Не оттуда ли слово «рядовой»? И никак не мог вспомнить, на каких условиях, при каких обстоятельствах рядович мог превратиться в холопа. С одной стороны, Павел Сергеевич Словцов всего-навсего заключил пока что устную сделку, а договор, видимо, предполагалось подробно обсудить в домашних (рабочих?) условиях; с другой, - он вступал в какую-то неясную игру, затеянную богатой дамой. Странно, внешне никакой экзальтации она не проявляла. Да ни к какому «экстриму» Словцов и не был готов. Все, чего он искал, заключалось в слове «покой». В голосе, внешности, в движениях Веры Сергеевны «покой» присутствовал как основа, главное содержание ее личности. На Востоке такой основы добиваются длительной медитацией, а госпоже Зарайской она была дана от природы. И Павел уже не чувствовал в себе сил свернуть в сторону.
Сейчас к нему подойдет один из охранников по имени Володя... Но еще можно от всего отказаться. Ксерокопия паспорта ни к чему не обязывает. В конце концов, Павел успокоил себя тем, что, «выбрасываясь из окна старой жизни», он абсолютно не предполагал никакой другой. А значит, обретая нечто новое, ничего не терял, ибо прошлое вызывало в душе неиссякаемую тоску да к тому же обиду на самого себя.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
«Ну вот, первую глупость за сегодняшний день сделала, - подумала Зарайская, когда за спиной Словцова закрылась дверь, - хотя мужик-то вполне приличный, даже симпатичный. Конечно, судя по внутреннему настрою, размазня, но, главное, голова на месте... Ну не искать же себе партнера по одиночеству на дурацких вечерах "для тех, кому за тридцать"?!»
Минут десять она пребывала в созерцательной задумчивости. Последний год принес Вере Зарайской, помимо космических прибылей, «синдром выгорания на работе», новые неприятности со старыми врагами, полученными по наследству от покойного супруга, вымораживающее душу одиночество и парадоксальное желание уединиться еще больше. Ленка Солянова, подруга еще со студенческой скамьи, узнав о том, что Зарайская намерена бросить все и куда-нибудь уехать «доживать, проживая заработанное», запричитала: да разве так можно, да многим бабам во сто крат хуже, да найди ты себе приличного мужика, вон сколько женихов к тебе в очередь стоят!.. Но невозможно было объяснить подруге, что даже «человека-интерьера» Вера опасалась, ибо привычка быть одной была куда сильнее, чем здоровый интерес к противоположному полу. При этом ей были одинаково противны налитые мышцами идиоты и самовлюбленные удачливые бизнесмены, в то время как очкарики-«ботаники» пугали собственными внутренними противоречиями. Ленка же все понимала по-своему и настаивала: в конце концов, просто найди товарища по несчастью, такого же одинокого. На замечание о том, что все они, по меньшей мере, стремятся, если не к завладению капиталами холдинга, то к объединению их со своими собственными, Ленка сказала следующее: а ты купи себе нормального (это какого? где такого взять?) мужчину! Ну не купи, так найми. Чтобы развеял или защитил уже состоявшееся одиночество. И сделай это, исходя из элемента случайности. Купи свою полную противоположность! Хватка-то у тебя есть! А уж то, что любой нормальный по половому признаку мужик западет на Веру Зарайскую, Ленка гарантировала так, что готова была поставить на кон свою парикмахерскую для vip-nepcoн. Она же придумала объявление в одном-единственном экземпляре и договорилась с редакцией. Сама Елена Солянова была счастлива замужем за теперь уже бывшим военным летчиком, в отличие от бездетной Зарайской воспитывала троих детей и еще умудрялась завидовать подруге, сетуя в сауне на свою потерявшую форму фигуру. Когда Виктора, мужа Лены, отправили в отставку, она без лишних раздумий согласилась рвануть на Север, где ей предстояло воплотить свою давнюю мечту: открыть кофейню или парикмахерский салон. На деньги Зарайской ей удалось и то, и другое.