Следователь Сергей Петрович Ерышов как раз уже крепко подумывал: соскочить ему с системной резьбы или «забить» на всё по примеру старших товарищей? Такие, как он, работали ещё хорошо, но лишь для того, чтобы самим себе доказывать - всё предыдущее было не напрасно, а профессионализм - не пропьешь, не разбазаришь. Когда он встречался в больнице со Словцовым, он ещё испытывал служебное рвение, но сейчас, беседуя в своём кабинете с Пашей, работал, скорее, по инерции. Единственное удовольствие, в котором он себе не отказывал, - подёргивать собеседника «за поводок», не для того чтобы упиваться властью, а дабы ощущать постоянно необходимое в такой работе преимущество. Возможно, подобное испытывают шахматисты, загоняя партнёра в угол. Но в этот день как-то все не складывалось. С утра его «достал» начальник безопасности «Траст-Холдинга» Астахов, который, по всей видимости, имел кое-какие сведения о покушении на Хромова и «случайной» пуле в Словцова. За этого «глухаря» Ерышова шпыняло начальство. А тут Астахов со своими намеками на «руку из заграницы» и необходимостью подключить к этому делу ФСБ, как будто он сам не может вести это дело. Ерышов не любил «ходить вокруг да около», Астахов же ничего толком не сказал, оставив после себя больше вопросов, чем ответов. И тут еще объявился новый задержанный: инвалид и кавалер ордена Ленина Павел Леонидович Валгин, изъяснявшийся куда более туманно, чем Астахов, но в одном с ним направлении, отчего возникало чувство, что поют они либо по одним нотам, либо действительно где-то рядом конец ниточки, за которую надо потянуть. Определив в Паше «ботаника» и алкоголика, Сергей Петрович сразу понял, что никакого отношения к снайперскому оружию он не имеет, но, с другой стороны, связь с этим стволом была единственной возможностью его задерживать. Не за бутылки же со стихами и пьянство?!
- Значит, вы об этой винтовке ничего не знаете?
- Сказать, что совсем ничего, гражданин следователь, значит - соврать, - кривлялся Пашка, - но, с другой стороны, мои инфернальные знания только осложнят вашу работу.
- За что вы получили орден Ленина на закате социализма?
- За то, что работал над прибором, который любит ковыряться в человеческих мозгах так же, как и вы.
- Итак, что вы можете сообщить о винтовке?
- Из нее, разумеется, стреляли. Стреляли в человека. Не знаю, насколько удачно, а подбросили на чердак, чтобы опорочить имя честного человека.
- Ваше?
- Да кому я нужен! Ваш наряд просто прихватил меня, потому что им нужно было кого-то прихватить вслед за стволом, который выстрелил в предыдущем акте пьесы.
- Где он выстрелил, проверит баллистическая экспертиза. А вот вас зачем сюда принесло?
- Товарищ попросил. Нужна была экспертная оценка... э-э-э... спиртных напитков, продаваемых на рынках Севера.
- Дегустировали?
- Да... Не покладая рук, не давая продыха больному организму.
- За это орден Ленина не дадут.
- А его теперь вообще ни за что не дадут.
- Кто проживал в квартире Егора Васильевича, кроме вас?
- Никто.
- А что делали там Словцов и Хромов?
- Зашли... Продегустировать...
- С утра?
- С утра, утренний алкоголь очень полезен. Промывает сосуды.
Сергей Петрович чувствовал, что теряет связь с «клиентом», более того, осознавал, что находится где-то рядом с истиной, но уловить ее не может. А Пашка продолжал его огорошивать.
- Вот вы, гражданин следователь, собираетесь увольняться из органов. Не надо... Вы ничего не умеете лучше...
- Это не ваше дело! - вспылил Ерышов.
- Конечно, не мое, но вы дослужитесь до весьма высоких званий, а если уйдете, останетесь серым «никем», может, даже и став более обеспеченным человеком. Кроме того, вы же так и не раскрыли главного преступления - того, что случилось много лет назад? Вы так и не знаете, что произошло на рыбалке, когда ваш отец провалился под лед?
- Бросьте мне этот фрейдизм, я мечтал ловить преступников еще до того, как с отцом случилось несчастье. И вы говорите так, будто знаете, что там произошло.
- Почти, - спокойно заявил Пашка. - Ему просто не оказали помощь. Сознательно или из трусости, вот этого я сказать не могу...
- Да я это и без вас подозревал...
- В главном я прав, этот вопрос мучает вас всю жизнь.
Сергей Петрович еще внимательнее посмотрел на допрашиваемого. Поймал себя на мысли, что к этому человеку, несмотря на застоявшийся запах алкоголя, нельзя испытывать неприязни. Да и не было у него особых оснований держать его в КПЗ и донимать допросами с пристрастием. Но был еще один вопрос: