Снег валил по-прежнему, в прокатанных шинами черных колеях хороводила поземка, но машина цепко держалась за дорогу, да и вообще Денис в нее верил — древний, но истово обожаемый крузак с дизелем-миллионником под капотом еще и не такое в жизни видал и не с таким справлялся.
К родителям не хотелось — после того как Денис объявил им, что уезжает в Москву, отношения, раньше абсолютно нормальные, разладились. И они блудному сыну, когда он все-таки звонил, не больно-то радовались, и ему от общения с «предками» становилось тяжело.
Бывает. Ничего не поделать.
Так что в родной городок, до которого получилось добраться уже часам к одиннадцати, он даже заезжать не стал, а лишь закупился немудреной жрачкой в круглосуточном магазинчике на заправке у окраины и сразу от нее свернул налево. Тут пока все тоже было чищено, а вот на отрезке за последней деревней, где начиналась грунтовка в сторону озера и дедова домика, Денис ждал всяческих испытаний для себя и своего железного коня. Однако с удивлением увидел — и тут чистили. Не вот прямо только что, но перед последним снегопадом, который и теперь никак не мог угомониться, точно. Это показалось странным, однако сетовать на судьбу, расщедрившуюся на подобный подарок, было глупо. Так что Денис осторожно свернул с торной дороги на этот внезапный зимник и покатил дальше.
Глава 2
Настроение сделалось отличным — точно таким, как бывало в детстве, когда отец брал сына с собой на охоту, и они втроем — дед, отец и внук — проводили «безбабские» выходные.
А потом деда схоронили, отца повысили в должности, в результате чего свободного времени у него почти не осталось, да и сам Денис вырос. В итоге все прекратилось. Жаль.
На последнем повороте перед домиком, который дед почему-то завещал не сыну, а внуку, неожиданно занесло, но крузак не подвел, удалось тут же выровняться. И все же дальше Денис катился уже совсем потихоньку. Вот приметная, памятная еще с детства кривая сосна. Вот елочки-сестрички, которые, будто бы приглашающе расступаясь, открывали вид на занесенное снегом озеро и посеревшие от времени и непогоды бревна глухой северной стороны знакомой хибары.
Дед, или, может, даже прадед, выбирая место для рыболовно-охотничьего домика, не ошибся, все сделал очень правильно. Да и сам сруб сложил так, что стоял до сих пор, даже не покосившись. Одноэтажный и маленький — всего-то четыре на четыре. Зато теплый из-за большой каменной печи. А уж какой вид открывался летом с обращенного к озеру крыльца! В детстве Денис эту красоту как-то не ценил. А дед, посмеиваясь, говорил: «Мал еще, чтобы понимать, где тебя счастье ждет! Но ничего, повзрослеешь — поймешь».
Не желая машиной загораживать этот самый «вид на счастье», Денис остановился за домом, прямо на дороге. Было неправильно, но не Москва же — кому тут помешать-то можно? Взяв пакет с едой, он привычно сунул в карман куртки телефон, смотал было на кулак провод зарядника, но потом только глянул на него с усмешкой — в дедовой халабуде электричества отродясь не водилось.
— Ну и отличненько, — сказал сам себе Денис.
Зарядник отправился обратно в бардачок, а секунду спустя туда же нырнул и сам телефон. Ибо на хрен!
Насвистывая себе под нос и ведя рукой по седым бревнам, Денис обогнул угол… и замер, только теперь осознав, почему дорога была прочищена — перед дедовым домишкой, как раз-таки загораживая вид, стояла присыпанная снегом Нива, а из небольшого оконца дома прямо под ноги падал квадрат зыбкого света. Свеча? Старая, еще дедова керосинка? Но кто?..
Шагнув ближе, Денис приподнялся на цыпочки, но так ничего и не увидел, а потому, примерившись, наступил краем ботинка на здоровенный валун из числа тех, на которых лежал нижний венец дома, подтянулся вверх и все-таки заглянул в окно. Свет действительно давала керосиновая лампа. Но и не одна она: в старой настольной плитке горел газ из стоявшего тут же на полу баллона. А на нем кипятилась большая алюминиевая кастрюля. Это, конечно, уже само по себе было удивительно, но все же настоящий шок Денис испытал, когда к плитке шагнула какая-то женщина.
Узкая спина в сером свитере, голубые джинсы, заправленные в берцы… и лохматая светлая шевелюра, при одном только взгляде на которую в груди что-то сместилось так, будто съехались, врезавшись друг в друга обычно малоподвижные плиты Русской равнины.
Да нет, не может же быть, чтобы… Денис и сам не понял, что собрался делать, когда по ту сторону стекла на подоконник прямо ему под нос вспрыгнул одноухий полосатый кот и заорал, скаля клыки и пуча единственный глаз.