Это было подобно физическому удару. Орд не знал почему, но это нисколько не уменьшило действия.
— Вот именно, — медленно проговорил он, — зачем?
— Расскажи мне о других, — предложила она.
Как любой хороший врач, она делал вид, что ее вопросы мотивированы личным, а не профессиональным интересом. «Практикующий врач, — подумал Орд, — в первую очередь артист, а не ученый».
Он рассказал, особенно детализируя поведение Эльзы и Уны, самых последних.
— Уна представляет интерес, — заметила Мэрилин. — Она единственная знала все, что вы делаете. Она не позволяла вам об этом говорить, но она знала.
Орд машинально начал готовить кофе. Мэрилин наблюдала за ним.
— Когда вы будете знать, реальна я или нет? — спросила она без особого нажима.
— Трудно сказать. Может, через несколько минут, а может, понадобятся часы… Я…
— Не объясняйте мне, как вы это делаете, — торопливо проговорила она. — Пока не нужно. Сначала сделайте. Я имею в виду — не обязательно стрелять в меня, чтобы посмотреть, умру ли я, или что-нибудь в этом роде?
Он улыбнулся.
— Ничего подобного. Если я в вас выстрелю, вы умрете — в любом случае.
— Ваши умственные способности не пострадали.
— Естественно. Я никогда не слышал о солитозе, который отражался бы на умственных способностях. А вы?
Она многозначительно промолчала.
Он поднял брони.
— Вы хотите сказать, это часто случается? Или даже всегда?
— Не всегда. Часто. Но это ведь очевидно. Разум, выведенный из равновесия, функционирует хуже, чем нормальный.
— Бенсон был исключением, которое только подтверждает правило?
Она кивнула. Она знала, кто такой Бенсон. Но это, как и все остальное, ничего не доказывало.
Она подняла чашку.
— Это тоже входит в испытание? Будет ли выпито кофе больше, чем обычно выпиваете вы?
— Нет, это не помогает. Мне было бы очень легко сделать половину того, что, как мне казалось, я сделал, принести одну чашку, считая, что я принес две, взять несуществующую чашку у несуществующей девушки, вот так. — Он взял чашку. — Наполнить ее ничем и передать обратно, а потом…
Голос его замер, потому что он увидел нечто странное в ее лице. Ужас, или печаль, или понимание, он не знал.
— В чем дело? — спросил он.
— Не знаю. Может быть, я неправильно поняла.
— Что-то из моих слов? — продолжал он. — Очень легко сделать половину того, что, как мне казалось, я сделал… вы это знали, конечно. И принести одну чашку, думая, что принес две. Несуществующая чашка, несуществующая девушка — нет, вы отреагировали не на это, потому что о вашем существовании мы уже говорили. Естественно, если нет чашки, то часть моего ума проявит осторожность и не даст налить в нее кофе…
Он нахмурился.
— Ну вот, опять. Сейчас вы старались это не показать, но я заметил какую-то тень. Что-то из того, что я говорю или делаю, пугает вас, огорчает или просто вызывает интерес. Я не подаю вам воображаемый кофе, а? Мне он кажется реальным.
Она уже полностью взяла себя в руки. Даже засмеялась.
— Нет, не это. Вы подаете мне реальный кофе, и это значит, что часть вашего ума уже знает, что я реальна. Но это как раз та часть, которой вы не доверяете, а для меня она закрыта.
— Я не делаю чего-то незаметно для себя?
Она тряхнула головой.
— Нет, это нечто из того, что вы сказали. То, что вы сказали вполне осознанно и помните сейчас. И это не что-либо ужасное или опасное и нет никаких мыслимых причин, по которым я стала бы из-за этого печалиться. Просто это нечто, чего я не знала.
— Больше вы мне ничего не хотите сказать?
Она ответила вопросом на вопрос:
— Ваши творения всегда повинуются вашей воле?
— Нет. Вы это знаете.
Она отставила чашку.
— Пойду помою посуду, — непринужденно сказала она. — Это что-нибудь докажет?
— Вы кажетесь умной девушкой, но иногда говорите такие глупости… — мрачно проговорил он. — В следующий раз, когда посуда понадобится, я могу просто представить, что она мытая, не так ли?
— Конечно.
Ее глаза — карие, глубоко посаженные под тонкими бровями — внимательно следили за ним, когда он вдруг поднялся.
— Куда вы идете?
— Выяснять, реальны ли вы.
— Мой корабль. Идите.
Орд подошел к воздушному шлюзу и надел космический костюм. Несколько мгновений он рассеянно думал о том, что же из его слов вызвало у Мэрилин эту непонятную реакцию. Но, конечно же, сам, без ее помощи, он эту проблему решить не сможет. То, что он сказал, было столь простым, столь очевидно верным… рано или поздно она ему скажет. Это не очень важно.