А потом звонила Тамара и прерывающимся голосом умоляла приехать, но как только он возвращался, отчитывала его с ледяным взглядом:
— Бежишь с тонущего корабля?! Эх ты!.. Пусть у нас все сложно, иногда просто ужасно, но ведь это красивый ужас! Ведь мы все равно любим друг друга! И потом, у нас было столько хорошего, разве можно его вот так сразу зачеркнуть?
— Какая-то вымученная любовь, — вздыхал Вадим. — Между нами тонкая непрочная нитка… И в работе полно неприятностей, да еще дома нет спокойствия.
Самому себе он говорил еще определеннее: «У всех жены как жены, а у меня сумасшедшая. Смерч, а не женщина. Устроила мне адскую жизнь, прямо какое-то заклятие».
Несколько дней в семье был мир и спокойствие, только Тамара каждый раз принюхивалась к мужу: не пахнет ли от него другой женщиной?
— Ты можешь о себе ничего не рассказывать, — едко заявляла она. — Я все вижу и на расстоянии.
А через неделю устроила Вадиму очередную сцену ревности.
В последующие дни она заводила себя еще больше, припоминала прежние обиды, называла мужа «беспросветным себялюбцем», «художником, который никогда не станет выдающимся, потому что бездушен к людям». Однажды она договаривалась до того, что он «всего-навсего ее тень» и что ее любовь была «лишь желанием обмануться».
— Наверное, нам все-таки не жить вместе, — изрекала она мрачное пророчество.
Переполненный ненавистью, Вадим вскочил и помчал на Сокол, но в дороге остывал. «Разойдемся так разойдемся», — безнадежно пробормотал и с полдороги вернулся назад.
К этому времени Тамара тоже пришла в себя:
— …Если ты считаешь меня сумасшедшей, зачем тогда уезжать? Мало ли что я могла наговорить в пылу, погорячившись! Не уезжай, даже если я скажу, что не хочу больше тебя видеть.
«Ну уж нет! Хватит унижений!» — усмехался Вадим. Он устал от скандалов и уже всерьез подумывал о разводе, только никак не мог решиться — было жаль больную жену.
Весной следующего года, как подарок к пенсии, Тамару включили в гастрольную труппу по Южной Америке. Вадим проводил жену до аэропорта, и они холодно расстались. Вернувшись домой, Вадим облегченно вздохнул — наконец он мог отдохнуть от нервотрепки, сумасбродных выходок жены.
— Хорошо, что она уехала, правда? — веселился Илья. — А то кричит целыми днями да всех дергает.
Через три недели Тамара прислала два письма и оба сыну; для мужа в письмах не было ни слова. А спустя несколько дней к Вадиму зашла приятельница Тамары и сообщила, что «Тома звонила и сказала, что окончательно от всего вылечилась и его, мужа, забыла, и теперь начнет новую жизнь». Для Вадима это не было неожиданностью, но все-таки откровенно грубое сообщение задело его самолюбие, несколько дней он не находил себе места. У него появилась отчаянная надежда вернуть хорошее прошлое, начать все сначала, но, встретив жену после гастролей, понял — все кончено.
В аэропорт он приехал с Ильей. Тамара вошла в вестибюль и сразу бросилась к сыну, расцеловала, с каменно-непроницаемым лицом небрежно кивнула Вадиму и снова заспешила к труппе принимать багаж. Она выглядела отлично: новый костюм, красивый загар, уверенная походка.
В машине Илья пытался рассказать, как проводил время с Вадимом, но она перебивала его, спрашивала о школе и даже о бабушке.
— Ну что, Том, теперь, наверно, мы можем остаться просто хорошими знакомыми, — сказал Вадим, поставив чемодан в прихожей. Он понимал, что сказал глупость, — они слишком сильно любили и слишком сильно ненавидели, чтобы остаться хорошими знакомыми.
— Да, наверное, — сказала она, отводя взгляд в сторону.
Она хотела казаться безразличной, всячески давала понять, что окончательно его разлюбила, но ей это плохо удавалось. Она как бы играла спектакль, играла последнюю сцену с ним, Вадимом, — явно показывала, что он для нее умер и оплакивать его не собирается, правда и радоваться не будет на его поминках.
…Они жили в одном городе, но больше не виделись никогда. У них было много общих знакомых, но все точно сговорились, при встрече ничего не говорить ни о нем, ни о ней… Первое время Вадим постоянно думал о жене; перебирал в памяти прожитое и скучал по Илье: несколько раз хотел позвонить ему, увидеться. Однажды даже стал набирать номер, но подумал, что этот звонок Тамара воспримет как шаг к примирению с ней, расстроился и повесил трубку… Как-то по пути в редакцию он увидел впереди высокую черноволосую женщину. Она шла балетной походкой, то и дело откидывала волосы, спадающие на лоб. Были очень знакомы эти движения. Вадим остановился и долго смотрел ей вслед, пока она не исчезла в толпе на перекрестке двух улиц.