— …У них сейчас не дни, а сплошные нокауты. Сейчас для них единственное лекарство от тоски — водочка. А я приободряю их, веселю, а смех — мощная живительная сила. И что особенного, если я немного выпил? — Валерка пожимал плечами. — Ну что за мужчина, который весь вечер сидит дома и держится за попу жены? Общение с друзьями в нашем Отечестве бесценная штука. А где собраться — пожалуйста, избыток выбора — от столовой до подъезда. Пивбар — это уже университет, там великие пьяницы. Да, да, Милена, там встречаются великие люди.
Мила только поджимала губы.
Подруги завидовали ей — двухкомнатная квартира, умный, веселый муж. Со стороны на самом деле все выглядело неплохо; всерьез они не ссорились, но у них и не было прежнего дружелюбия — без зрителей, наедине с женой, Валеркин актерский дар тускнел. И не было у них прежнего влечения друг к другу — это Мила переживала особенно. «Если все это счастье, то счастье — скучная вещь», — думала она и втайне надеялась, что вернется то хорошее, что было у них вначале брака — ведь там, на Преображенке, в пустой комнате им жилось намного лучше, чем теперь в хорошей квартире.
Но время шло, а ничего не менялось, и тогда к Миле приходили мысли, которые пугали ее. «А может быть, это и не счастье вовсе или счастье ненастоящее? Может, люди слишком быстро надоедают друг другу, или слишком много требуют и хотят переделать друг друга?.. Наверно, все от того что у нас нет детей, какая-то неполноценная семья». Мила ходила к врачам, но у нее никаких отклонений не нашли.
— Валерочка, тебе тоже надо обследоваться, — как-то сказала Мила.
— Вот еще! — хмыкнул Валерка. — Я здоров, как Аполлон. Перед армией меня проверяли — ого как! К врачам только загляни, найдут кучу болезней, а я, как ты знаешь, человек тонкий, чувствительный, начну думать об этих несуществующих болезнях и разболеюсь на самом деле.
У Валерки с Милой начались серьезные размолвки: Мила обвиняла Валерку в слабоволии, говорила, что интересы семьи для него на последнем месте, и в своей «игре в жизни», он оторвался от действительности. Валерка считал, что Мила придирается к нему, хочет поссорить его с приятелями, рассуждает как эгоистка, и что вообще она меняется год от года и превращается в мещанку. Эти размолвки отравляли, губили их отношения. Как-то перед отпуском Мила сказала:
— Ты живешь сам по себе, тебя не волнует, что у нас нет зимних пальто, телевизора, что мы ни разу не отдохнули у моря.
— Мы и в демисезонных пальто элегантны, — отозвался Валерка. — Ведь элегантность это врожденный стиль, а вкус, моду можно привить… Телек непременно купим, а море… Ты прекрасно знаешь, что летом у меня самая работа, я готовлю к экзаменам абитуриентов. Кто должен платить за кооператив! Поезжай одна к морю, отдохни. Последнее время ты сама не своя. На все надо смотреть с определенного расстояния. Взгляни со стороны, как мы живем, и увидишь, что у нас все замечательно.
За время Милиного отдыха они соскучились друг по другу, и когда Мила вернулась в Москву, все вечера проводили вместе, но уже через неделю Валерка снова запьянствовал с приятелями и вновь начались ссоры.
— Мне надоели твои пьянки! — возмущалась Мила. — Ты столько денег тратишь на приятелей, а у нас еще нет самых необходимых вещей. И вообще все плохо…
Валерка надувался, изображая смертельно обиженного мужа.
— И плохо и хорошо — смотря с какой стороны посмотреть… Не забывай, Милена, что я в душе актер, творческий человек. Мне надоело заколачивать деньги. Погоня за прибылью на Западе убивает тягу к искусству, нравственность… Им даже не до общения. А мы, бедные, зато у нас духовное общение.
— У тебя. А я дома, как в келье. И какое у нас духовное общение? Тебя совершенно не интересует моя работа… Говоришь — актер, творческий человек, а когда мы с тобой были в театре?
Валерка опускал голову.
— В театр не хочу… чтобы не заплакать…
Мила приходила к соседке Ирине, одинокой сорокалетней женщине, и жаловалась:
— Я уже не верю в наше с Валерой будущее и все пустила на самотек, как будет, так и будет… В жизни часто вместе живут люди, у которых совершенно разные интересы. Мучают себя, изо дня в день треплют нервы, но не разводятся. Они связаны прошлым, детьми, но у нас-то нет детей! А наше хорошее прошлое было таким коротким! И квартира не радует… Нам надо было давно разойтись. Всегда надо во время сказать «До свидания», а мы затянули.
Соседка Ирина, полная женщина с грушевидной фигурой, несмотря на свое затянувшееся одиночество, со всеми была дружелюбна и говорлива. Она жила в уютной двухкомнатной квартире, работала в НИИ, считалась отличной кулинаркой и рукодельницей, но почему-то никак не могла найти себе мужа; Валерка был уверен — только потому, что много говорит.