Выбрать главу

На передней части сцены, в комнате и слева от нее, нечто вроде уходящих ввысь колонн, которые обозначают фасад дома и вход в него. Тут же висит архитектурная деталь; она изображает фронтон, венчающий колонны и весь фасад дома. У входа — лестница; она доходит до уровня пола гостиной, затем сворачивает к задней части сцены и, опоясав ее, поднимается к площадке второго этажа.

В центре передней части сцены — улица. Справа, у просцениума, письменный стол и стул м-ра Алфиери; тут его контора. За стулом вешалка. Рядом с конторой — низкая чугунная решетка, какими огораживают спуск в подвал. Позже слева у просцениума появится будка телефона-автомата.

Цель спектакля — сделать реально ощутимой извечную тему этого повествования в обыденной жизни современного большого города и, столкнув извечное с сегодняшним, создать на сцене свой особый мир.

Когда поднимается занавес, портовые грузчики Луис и Майк играют в орлянку у стены слева.

Издали из порта глухо доносится завывание сирены.

Входит Алфиери — адвокат лет пятидесяти, уже седеющий, грузный; человек он благодушный и наблюдательный. Когда он проходит мимо грузчиков, они ему кивают. Адвокат медленно подходит к своему столу, снимает пальто и шляпу, вешает их и оборачивается лицом к зрителям.

Алфиери.

Я улыбаюсь потому, что мне Не часто улыбаются. Я адвокат, а здесь у нас в округе — Что адвокат, что поп: Обоих вспоминают, Когда стряслась беда. Мы — вестники несчастья.

Добрый вечер. Добро пожаловать к нам в театр. Зовут меня Алфиери. Хоть я и адвокат, но перейду прямо к делу. Я уж не молод. И мне не чужда слабость людей нашей профессии: я убежден, что в моей практике было множество необыкновенно интересных дел.

Когда ты еще молод, необъяснимые капризы и причуды жизни раздражают. В молодости во всем ищешь логику. Но когда ты стареешь, важнее и дороже всего становятся факты — в них поэзия, все чудеса и волшебство весны. А до чего прекрасна весна, когда тебе уже перевалило за пятый десяток! Да, я влюблен в факты: дорого то, что уже произошло, а не то, что могло бы произойти или должно было бы произойти…

Жена постоянно корит меня, друзья тоже; они говорят, что здешним жителям недостает, мол, изящества, обаяния… А ведь правда, с кем мне приходится всю жизнь иметь дело? С портовыми грузчиками, с их женами, отцами и дедами; трудовые увечья, выселения, семейные дрязги — вот мои дела: мелкие невзгоды бедноты… Однако…

В часы прилива, Когда волны морского ветра бьются в стены, Я сижу в моей конторе И думаю о том, что все здесь вечно. Я думаю о Сицилии, откуда пришли эти люди, О древних скалах Калабрии, О Сиракузах, где карфагеняне и греки Бились в кровавых битвах. Я думаю о Ганнибале — Он убивал их предков; о Цезаре — Он понукал их по-латыни.
Все это, конечно, смешно. На этой панели учился своему ремеслу Аль Капоне, А Фрэнки Йэла разрезали надвое На углу Юнион и Президент-стрит, Где несправедливые люди Перестреляли стольких, и всех — за дело.
Теперь, конечно, все изменилось. Я больше не прячу револьвер в конторке; Мы цивилизовались. Мы теперь настоящие американцы. Дележка теперь идет у нас мирно. По мне — так лучше.
И все же, в часы прилива, Когда зеленый запах океана Плывет прямо в окно, И голуби бедняков Кружатся в небе, Я вижу не их, а соколов, Охотничьих соколов древних времен, Парящих над лесами Италии… И все это в Ред Хук — портовой трущобе, Которая видна с Бруклинского моста.

По улице идет Эдди. Он присоединяется к игрокам.

Изредка попадается стоящее дело. И когда стороны рассказывают о своих бедах, Рвется паутина времен; И камни руин Адриатики снова складываются в здания; Калабрия! Глаза истца вдруг кажутся глазами древней статуи, Его голос доносится словно сквозь руины. Посмотрите, его зовут Эдди Карбоне. Грузчик, работающий в доках Между Бруклинским мостом и молом…

Эдди (подбирая с земли монетки). Ладно, встретимся позже, ребята.