Еще один крокодил! На этот раз, лежа на илистой отмели, он принимал солнечные ванны. Это был довольно пожилой крокодил. Возможно, ему перевалило за сотню. В Асуане нам сказали: «Если вам повезет, вы увидите и бегемотов». Но бегемотов так и не было.
Около пяти часов, когда солнце уже склонялось к западу, мы увидели отвесную стену Абу-Симбеля. Вода в Ниле плескалась бесшумно, как в немом кино. Мы молча приближались к одному из величайших памятников мировой культуры. Четыре огромные двадцатиметровые фигуры сидели, прислонясь к скале, и смотрели на восток. Лучи заходящего солнца придавали теням нежный оттенок и смягчали лица каменных исполинов. Впечатление ошеломляющее. Поэтическое величие, порождающее безмолвие и страх. Величие, пробуждающее смирение и почтительную робость. И здесь уже не играют роли ни тысячелетия, ни точные даты.
Рамсес II, желая превознести свое могущество и увековечить собственную славу, приказал высечь в песчанике четыре колосса. Лишь один из них, последний справа, не совсем удался. Он несколько отличается от остальных. И лицо у него пошире, и взгляд менее выразителен. В нем не чувствуется царственного величия. Рамсес, победитель царя хеттов Муватталлу у Кадеша, завоеватель Палестины и Сирии, немало позаботился о своей исторической славе. За шестьдесят семь лет своего владычества он соорудил гигантские храмы в Карнаке, Луксоре, Мемфисе, Пибасте.
Рамсес наводнил страну дешевой рабочей силой — военнопленными. Словно бесконечные четки, увенчивают стены храмов многометровые барельефы, изображающие привязанных за шею друг к другу пленных. Говорят, их было несметное множество. Египетские писцы всех их тщательно подсчитали и занесли — нет, что я говорю, — вырезали на камне на вечные времена. Вот эти-то пленные и воздвигли многие из памятников, прославляющих Рамсеса.
До царствования Рамсеса евреи были в Египте на положении гостей. Только Рамсес, как повествует библия, возложил на них тяжелые трудовые повинности. Так, во второй книге Моисея, именуемой «Исход», в I главе читаем: «…Он построил фараону Питом и Рамсес города для запасов». Но кто строил их? Рабы? Был ли этот тяжелый труд гнетом для еврейского народа? Сегодняшние арабские ученые упорно отвергают тот факт, что евреи участвовали в возведении памятников древнеегипетской архитектуры. Они отрицают также применение там рабского труда и умалчивают о пленных.
Если мы и допускаем, что в рабовладельческий период истории существовали рабы и в Египте, то не можем отрицать, что в сохранившихся аккуратно веденных учетных книгах ни слова не говорится о труде рабов на строительстве пирамид и храмов. Не упоминается об этом и в папирусных сокровищницах. Создается впечатление, что во времена Рамсеса II вся основная тяжесть изнурительного труда свалилась с плеч египетского народа на плечи военнопленных.
До этих времен только две господствующие касты — жрецы и воины — владели собственностью. Им принадлежала власть. А низшим кастам предоставлялось трудиться. Французский историк Анри Валлон в своей «Истории рабства в древнем мире» пишет о положении народа в Древнем Египте следующее: «Жизнь низших классов была действительно жалкой. Невыносимо жалкой. Деревенские жители — земледельцы и пастухи ничем не отличались от сегодняшних феллахов, а в городах тяжелые трудовые повинности несли плотовщики и ремесленный люд. Это они доставляли гигантские гранитные блоки из Верхнего в Нижний Египет, возводили пирамиды и строили храмы».
И все же это были не рабы. Даже в рисунках из жизни царских дворцов слуги не изображаются рабами. Рабы привозились в Египет с чужбины. Из Нубии, с Ближнего Востока, из Греции. Торговля и войны обеспечили постоянный приток в Египет подневольной рабочей силы.
Во времена Геродота при заключении нубийско-египетских торговых соглашений в списке товаров, привозимых из Нубии в Египет, на первом месте стояли золото, слоновая кость и рабы. Как утверждают греческие историки, рабы доставлялись и из Греции.
Наибольшее количество рабов, очевидно, давали Египту победоносные войны. После удачных набегов и походов на чужие земли египетские цари с триумфом приводили пленных, не забывая рассказать об этих событиях в записях и рисунках и на различных памятниках. Например, в Карнаке иероглифическая запись сопровождается барельефом, где наглядно изображено, как царь-победитель привел пленных тридцати народностей. Среди пленных воинов есть и мирные жители покоренных земель, в том числе женщины и дети.
Труд пленных должен был способствовать прославлению египетских властителей. Геродот, мой самый любимый древний летописец, пишет, что народ египетский, проклиная память первых царей, строивших пирамиды, где ему приходилось надрываться до изнеможения, напротив, превозносил победоносные походы Сенусерта[15], позволившие переложить бремя изнурительных работ на плечи военнопленных. Египетские цари, как отмечает греческий историк Диодор Сицилийский, даже хвастали тем, что на некоторых гигантских стройках «ни одна, рука египтянина не устала от работы».
В эпоху Рамсеса — период захватнических войн и египетской славы — национальное самосознание выросло в чувство национальной гордости. Храм в Абу-Симбеле является национальным памятником.
Мы замерли в молчании перед храмом — последняя остановка во время нашего путешествия по Нилу, — охваченные непередаваемым чувством. Мы, обезоруженные критики, были поражены не деталями, а всем произведением в целом.
Глядя на этот памятник человеческой культуры., мы, люди современные, испытывали нечто подобное тому, что ощущают близкие друзья человека, пораженного смертельным недугом, о котором он сам и не подозревает. Как убийственна мысль, что в данном случае этот страшный рак разрушения и есть цивилизация, прогресс. Что это зло и есть добро. Через несколько лет, как только новая Асуанская плотина перегородит дорогу Нилу, храм в Абу-Симбеле погрузится на дно огромного озера. Не грустите, так должно быть. Озеро поглотит деревушки феллахов, поглотит и храм. Абу-Симбель погрузится в воду, как колокол[16].
Мы бродили в благоговейной тишине под сводами храма при закате солнца. Уже спустились сумерки. Нил казался безмолвным. Лишь птицы парили над зеркальной гладью да ветер терпеливо пересыпал песочные часы вселенной. Утром, когда первый солнечный луч, коснувшись горы, пронзит тьму храма и осветит алтарь, который охраняют Птах, Амон, Рамсес II и Ра Горахтей, чудесная святыня на миг озарится светом.
Цветные барельефы на стенах храма изображают битвы. Это биографии царей в иллюстрациях. Барельефы с фигурами женщин обладают элегантностью модного журнала. В строгой простоте формы есть что-то невыразимо современное, несмотря на характерные для той эпохи детали.
Но и здесь юмор веков подшутил над человеческим тщеславием. Когда в 1812 году Буркхардт[17] первым проник сюда и оповестил мир о своем открытии, он не удержался от искушения и выбил свое имя на камнях алтаря. В 1817 году итальянец Бельцони удалил слой песка внутри и снаружи храма и высек свое имя на фасаде под фризом с изображением павианов. Затем явились новые открыватели. Рядом с головой Рамсеса мы читаем имя Аессепс. В другом месте — Мариетт[18], а внизу, возле скульптуры Нофрет, любимицы богини Мут, расписался… пан Скршиван. Скршиван с «гачеком»[19] над «р». Не преминули оставить здесь свои следы и международные любители порнографии, разукрашивающие в городах стены и ватерклозеты. У жен Рамсеса, окружающих колена колоссов, на определенных местах нацарапаны треугольники. Я было заподозрил в этом пресловутого пана Скршивана, но, пожалуй, незаслуженно. Просто чешская фамилия вызвала у меня тоску по дому.
Оказалось, что слабости присущи не только представителям нашего времени. Задолго до них — более чем за две тысячи лет — сюда по Нилу доплыли финикийские наемные солдаты и увековечили свои имена на всех колоннах. Два грека, в безотчетной жажде соединить свое смертное ничтожество с памятником вечности, выдолбили на камне свои имена. Вот что они писали: «Когда царь Псаметих добрался до Элефантины, сие записали проводники Псаметиха, сына Феокла, доплыв сюда далеко за Керке, насколько позволила река. Чужестранцев вел Потасимто, египтян — Амос. Сие записали Ар-хон, сын Амбоиха, и Пелекос, сын Удамы».
16
В 1960 году ЮНЕСКО утвердила проект спасения храма. Он заключается в том, что это гигантское архитектурное сооружение будет поднято на 62 метра и установлено на площадке, которая господствует над уровнем будущего моря.
17
Буркхардт Иоганн-Людвиг (1784–1817) — известный швейцарский ориенталист, один из первых европейцев, составивших описание древних памятников Нубии.
18
Мариетт Огюст (1821–1881) — известный французский археолог, основатель и первый директор Каирского музея египетских древностей и Службы древностей, ведающей охраной памятников и археологическими раскопками.