- Не кричи… НЕ КРИЧИ!!!
Голос Джоули почти срывался на визг.
- Извини, детка… извини… - Ноа снова заговорил тихо, но было уже поздно. Я видел, как Джоули на глазах зеленеет. В нем шаг за шагом оставалось все меньше человеческого.
- Ноа, ты помнишь своих родных?..
- Что?.. Господи, да при чем тут это?
Джоули стал на подоконник. Он уже не слушал.
- Ты можешь что-нибудь придумать… Просто не хочешь…
Я никогда не слышал, чтобы так вибрировал голос. От него дрожали стекла на окнах и картинах. Ноа молчал, не зная, что сказать. Тогда Джоули выглянул в ночь и… вышел.
- Куда он?.. - только и смог я выдавить.
Ноа присел на диван, сцепив руки в замок и опустив на них голову. Я просто кожей чувствовал, как он думает.
- Проветриться…
Я не удержался и посмотрел. Джоули шел по трехсантиметровому карнизу так, будто прогуливался по проспекту. Еще секунда - и он исчез за углом дома.
- Его всегда тянет куда-то вверх, когда на него… давят. Когда нервничает. Он все небоскребы в городе облазил, как Кинг-Конг. Включая самый высокий.
- Там же четыреста метров… - почти прошептал я.
- Четыреста сорок два…
Казалось, он говорил вообще не со мной.
Я отправился в “серую” комнату. Мне не было понятно происходящее, личные проблемы беспокоили меня гораздо сильнее, но это был шанс отвлечься. Вот и раскол в благородном семействе. Чем бы это ни закончилось, а мне нужно подумать о себе.
Не знаю, сколько времени прошло, когда за моей спиной вдруг хлопнула рама, и кто-то мягко спрыгнул на пол.
Я не обернулся. Просто спросил:
- Как ты?
- Если я просто скажу “плохо”, ты представишь масштабы?
У него все еще был этот голос, который пугал меня до смерти. Видеть его лицо я хотел еще меньше.
- Чем я могу помочь?
- Сейчас, боюсь, только Аргенти может мне помочь…
- От ее дрянной крови тебе станет еще хуже. Вот, что я думаю.
Он замолчал, словно мои слова доходили с трудом. Потом сказал почти растерянно:
- Но мне не хочется больше выходить.
- Не хочешь - не выходи.
Я отодрал с шеи пластырь. Чувство, руководящее мной, было сугубо прагматичным, но лучше уж какой-то план, чем никакого.
Джоули подошел почти вплотную и надавил на мои плечи, заставляя сесть на пол. Я подчинился. Его пальцы пробежали по моей шее - холодные. Потом он легко поцеловал меня в рану, как бы пробуя. Приятно, но на этом приятности заканчивались.
- Повернись, Финикс, - шепнул он. Голос не изменился, хотя злость из него пропала. Или это было что-то другое? - Если ты не будешь смотреть на меня, может быть больно.
Я покачал головой. Нет уж, пусть лучше будет больно.
Его губы снова накрыли рану. Он почти не укусил - после моих упражнений с лезвием достаточно было нажать, чтобы потекла кровь. Однако поначалу было действительно так больно, что я вцепился в ковер, стараясь не заорать. Такое ощущение, будто кто-то грубо дергает за вены и артерии, пытается вытянуть их через эти маленькие отверстия. Наверное, то же должны чувствовать марионетки - никогда не любил этот вид театра… Потом боль притупилась, перешла в фазу пофигизма и даже легкой эйфории. В первый раз я никакой эйфории не чувствовал, это уже прогресс. Но до того, чтобы это нравилось, - как до Гонолулу вплавь.
- Джоули, - сказал я шепотом, - ты мне руку вывихнешь.
Он послушался и отпустил мое предплечье. А потом обвил руками и уткнулся лбом мне в спину, переводя дыхание. Его тело все еще дрожало. Я не смел даже шевельнуться - все зашло достаточно далеко, чтобы в любую секунду выйти из-под контроля. А может, все как раз стало под контроль? Нужно было проверить.
- О ком вы говорили? - спросил я осторожно. Джоули так долго молчал, что я рисковал забыть, о чем спросил. Но потом отозвался:
- Ты веришь в то, что… Что можно быть связанным с кем-то навсегда?
- В смысле?
- Если он умрет - умрешь и ты.
Я пожал плечами, и Джоули понял этот жест, так как еще и не подумал с меня подняться. Ладно, пусть только ему будет удобно.
- Говорят, у не-мертвых существует рубеж, проходя который они почти полностью забывают смертную жизнь, - продолжал он. - Ноа еще все помнит. А я уже нет… только обрывки. По соседству жила девушка по имени Луиза-Рашель - это единственное цельное воспоминание. Ночью она работала, а днем сидела со мной. Не знаю, когда она вообще спала. Наверное, у меня не было матери, не помню, но Лу-Рашель ее во всем заменяла. У нее были такие черные-черные волосы, как у Аргенти - я все время их запутывал - и одевалась она только в черное. Мы все время проводили вместе, она вечно со мной возилась. Я не помню, что мы делали, о чем говорили, но ближе у меня тогда не было никого… Это я помню. Если случалось такое, что она не приходила, я не находил себе места целый день и не мог уснуть.
Он снова замолк, но я не дал:
- Что с ней стало?
Лучше пусть говорит. Мне спокойнее.
- Потом она исчезла. Смутно помню - она вроде убила кого-то, ее осудили и приговорили к смертной казни. Сотню лет назад все было попроще… Потом прошло какое-то время, и постепенно я стал забывать Лу-Рашель. И вот однажды ночью она пришла ко мне. Просто влезла через окно, как часто влезала раньше. Не знаю, как, но я понимал, что она умерла. Я ни на секунду не подумал, что она жива и вернулась ко мне. Естественно, я мало что знал про вампиров, тогда они еще были полусказкой - но какая-то часть меня знала. Потом Лу-Рашель склонилась над моей кроватью, а я замер, зажмурившись до боли.
- Ты, наверное, сильно испугался?
Я почувствовал его кивок, так как теперь он прижимался к моей спине щекой. И по-моему был благодарен, что ему не пришлось произносить это самому.
- Она молча заплакала, и ее слезы капали мне на лицо, на руки и были холодные-холодные, как льдинки. Потом она дотронулась пальцем до моей щеки и ушла. Я не знал, когда. Я не открывал глаз и не шевелился до самого утра. Я долго еще спал с включенным светом. Темнота напоминает смерть. Наверное, тогда я и понял, что не должен умереть. Никогда. Я просто не смогу.
- Ты встречал ее потом?
- Она сильно изменилась. Кардинально. Ее называют R.I.Р. - убийцей, психопаткой, садисткой, и все это правда. И всякий раз, когда я о ней думаю или слышу, у меня странное чувство. Я не могу его определить. Будто ее смерть… автоматически означает мою.
Я открыл рот, чтобы сказать, что это ерунда и суеверие, и закрыл. Кто сказал, что вампиры не могут быть суеверными? Если религиозные маньяки среди них встречаются, то о чем тут можно говорить? Тем более что я понял одну вещь. В глубоком детстве Джоули заработал опасную и прочную фобию, и теперь вряд ли когда-нибудь от нее избавится.
И еще я чувствовал какое-то мстительное удовлетворение. Подумав, я понял, что корни его в истории о Стадионе, которую Джоули из меня выбил. Теперь мы были квиты.
- Почему ты мне об этом не рассказывал?
Я поднял голову и увидел Ноа. Не знаю, как долго он уже там стоял.
Судя по тому, куда смотрел Ноа, Джоули выглядывал из-за моего плеча.
Ноа прошел полукругом, и Джоули перемещался за моей спиной. Мне совсем не хотелось выступать в роли щита, но мое мнение тут не учитывалось.
- Ты знаешь, почему.
Я смотрел на Ноа снизу вверх, и с этого положения он казался еще выше. Он протянул руку.
- Джоули, прости, я не хотел кричать на тебя, - заговорил Ноа. Голос, способный петь самые красивые колыбельные. - Просто это стало выходить из-под контроля. Ты ведь спас мне жизнь, помнишь?