– По самому своему существу Человек видит пред собой только близкие, легко достижимые цели, чуть только цель переходит в идеал, хотя и достижимый, но далёкий, Человек теряется, у него тотчас же встаёт сомнение в самой возможности его достижения вообще.
– Истина спрятана в простых, переданных через детей, доходящих до кажущейся наивности словах. И люди, слыша эти слова, никогда не задумываются над тем, что таится под ними, какая бесконечность отделяет их не только до достижения предуказываемых этими словами принципов, но даже до полного их понимания! Потому бесконечность в перспективном положении, всегда проектируется в виде весьма короткого пути.
– Я вижу, что жизнь Человека распадается на отдельные участки, и для каждого из них существуют свои особые законы, своя цель, свой путь. Находясь в какой-либо части выбранного пути, Человек имеет перед собой совершенно определённую цель, олицетворяющую его ожидания – он ради неё сюда пришёл, он шёл именно к ней, единственной и не повторимой. А потому он невольно начинает считать такую очередную цель за цель конечную.
– Человек по самому существу своего рождения неуклонно стремится к постижению конечных первопричин, но он никак не хочет признать суть того, что великое подобно малому, – человечество в его целом, расы, народы и племена живут и всегда жили жизнью, подобной жизни отдельного Человека!
– Построенный ими мир сделался настолько близким им, они с ним так сжились, так прониклись его веянием, что, в конце концов, они стали нераздельными. Задачи и цели перестали быть целями, якобы будучи достигнуты, они превратились в самое существо искателей, они поглощают созданный ими самими же мир, а Человек в них растворился.
– Не станет мира, не станет и цели, а потом настаёт миг, когда волей Высшей Силы открывается новый мир, новые цели – это построенный Человеком относительный мир.
– Человек из раза в раз, из рода в род, всегда строит башню, которая постепенно возвышаясь поднимает его, но настаёт миг, когда последний камень обретает своё место тогда волей Высшего Разума башня разрушается, а Человек падает. И вот, собравшись с силой, он начинает строить новую башню, начинается новая эра его долгой и никчёмной жизни.
– Человек стремится придать своей неповторимой индивидуальности некую форму во времени. Но будучи противоположными полюсами реальности, как его основания, они не только связаны между собой неразрывно, но и представляют из себя лишь иллюзии одного и того же принципа первопричины. Индивидуальность уже в своей изначальной сути есть форма духа, всякая форма всегда индивидуальна.
– Поэтому учение об индивидуальности есть стремление приблизиться к проявлению потока сверху-вниз, а учение о форме есть то же стремление придать направление потока снизу-вверх?
– В своём общем целом учение об индивидуальности провозглашает принцип индивидуальности как основу бытия уже для личности, ведь они друг от друга неотделимы и одно представляет сущность другого.
– Всякое познание последовательно, всегда есть ряд попыток и построений, основанных на индивидуальных свойствах Человека.
– Конечная цель, лежащая выше Человека, не только притягивает его к себе, но и посылает удары, которые тем сильнее, чем сильнее она его притягивает, и наоборот.
– Эти удары в момент переживания чрезвычайно болезненные, Человеку кажется, что всё погибло. Не каждый Человек способен дать себе труд для того, чтобы понять – почему последовал удар.
– Человек всё больше и больше направляя свою энергию на изучение окружающего мира невольно начинает руководствоваться преимущественно разумом, но переходя от изучения бесконечных отдельных факторов к общему взгляду на мир, он сразу убеждается, что один разум не может удовлетворить понимания его духа о сущности познания.
– Действительно, Человеку приходится разбивать одно целостное познание на ряд последовательных, разъединённых периодами времени Эпохами, значительно большими, чем сама продолжительность человеческой жизни, но разве такое познание лежит в области невозможного?
– Эти законы истинные, они живут и совершенствуются вместе с Человеком, они сами следят за ним, законы же человеческие мертвы и неподвижны и Человек сам должен следить за ними и приноравливаться к ним, но Законы нарушать нельзя! Каким бы они Человеку казались не справедливыми. Познание в разуме и познание в духе между собой равноправны, как то, так и другое одинаково даются не даром, а являются результатом труда.
– Прежде чем душа найдёт возможность постичь высшие истины и дерзнёт отправитьсЯ в путь, она соединится с безмолвием, и тогда для внутреннего слуха будет говорить Голос безмолвия.
– Именно поэтому всякое проявление истинной сущности, вообще говоря, выражается и познаётся душой, а она сама есть в то же время проявление Имени Мастера. Его опыт и его производная – мудрость имеют отличительным признаком то, что их скрыть нельзя, как нельзя и подделать. Эта-то именно простота, иногда кажущаяся даже наивной, всегда сопутствует проявлению духа.
– Единство языка приведёт нас к пониманию Замысла об общемировом священном языке, как естественном языке Духа. Язык, как совокупность вибраций, есть естественное выражение Духа, и пение тому служит живым примером.
– Этот язык естественен Человеку, но он познаёт его лишь только тогда, когда он сможет воспринимать самый Дух. Он начинает с него в колыбели, когда впервые высказывает свои желания, он встречается с ним, когда впервые перед ним раскрывается завеса познания интуитивного, но он его не понимает, он переводит его на свой язык чтобы понять, а потому и забывает его в бесконечной вечности бытия.
– Нет на Земле никого, кто бы мог назвать себя вполне счастливым. Вглядываясь в жизнь других людей, невольно начинаешь изумляться тому, как бесконечно разнообразны страдания, как многообразны удары, наносимые Судьбой. С каждым часом становится все непонятнее, откуда у Человека берётся сила и мощь противостоять этим ударам?
– Нет такой стороны существа Человека, которая бы болезненно не напоминала Духу о своём существовании, можно даже сказать, что Человек сознаёт себя лишь постольку, поскольку он страдает. Как только боли и муки его стихают, он перестаёт как бы чувствовать себя самого, в его сердце раскрывается зияющая пустота, и он перестаёт себя сознавать. Степень самосознания его в то время, когда стихают боли души и тела, и является проявлением его Духа. Тот Человек, перед глазами которого и в это время раскрывается целый мир с переживаниями и чувствованиями иного порядка, уже бесконечно далеко опередил всех при переходе через пустыню и остался один. Стремление забыться хотя на короткое время, страстное желание хотя бы ненадолго оторваться от окружающей обстановки, во что бы то ни стало и что бы это ни стоило, есть исходная точка проявления истинного значения Эпохи, но также и неслыханнейших преступлений.
– Самый тягостный вид страдания – страдание Духа при виде несоответствия великого с малым.
– Но, наряду с этим, в нём всегда также теплится сознание, что он причастен к построению своей жизни не только непосредственно своей свободной волей, но и через какие-то неведомые и бездонные глубины своего Я. Эта-то двойственность сознания, одновременное сознание своей силы, могущей всё, и сознание полного, совершенно безнадёжного бессилия, и гнетут Человека. На пути всей своей жизни Человек постоянно колеблется между полной верой в себя и безнадёжным отчаянием: с одной стороны, это путь полного смирения, полного унижения своей личной воли и покорного следования велениям Судьбы, но со второй – это путь активной борьбы, это возведение в идеал личной воли, это отрицание существования внешней силы, признание лишь своей высшей воли, отделённой от воли личной порогом неведомого, но должного быть познанным.
– Тягость жизненного пути Человека происходит главным образом из того, что он не ведает его смысла, цели и назначения. Самое тяжёлое страдание переносится Человеком легко, когда оно оправдывается или влечёт его к высшей цели. И наоборот, даже незначительное препятствие, незначительное страдание, может стать для него нестерпимо тягостным, когда оно представляется ему бессмысленным Неведение цели, незнание источника, непонимание задач – это самое тяжёлое бремя, и оно вечно тяготеет над Человеком, когда он очерчивает пределы своих исканий узкими рамками своей личности и своей личной жизни.