Я не была уверена в том, что произошло, и поменялось ли что-то. Получится ли у нас достигнуть мира в нашей ситуации и с возможностями, которые простирались перед нами, или мы просто проигнорируем их.
Хотя меня устраивал любой вариант, я так думала, закрывая глаза и прижимаясь ближе. Он обхватил меня руками, поглаживая мою спину. Я была не против не планировать, не думать, не говорить об этом. Меня устраивала даже возможность того, что это было всего лишь на один день.
Это все еще было правдой только на половину. И я также смогу с этим жить.
Я снова проснулась, когда солнце уже лилось в окно комнаты. Соскользнула с кровати, оставляя Лиама накрытого простынёй, с закинутыми за голову руками и тенями в форме полумесяца, оставляемыми темными ресницами на его коже.
Я умудрилась спуститься вниз до того, как встали все остальные, и обнаружила Гуннара за столом, уже попивающего кофе, с папкой, лежащей напротив него.
Я всмотрелась в его лицо. Гуннар был смелым, сильным и достойным мужчиной. Он был не из пугливых. Он был из тех, кто предпочитает действовать. Но прямо сейчас в его глазах был страх. И это пугало.
— Что не так? — спросила я.
Он взглянул на меня.
— Почему ты думаешь, что что-то не так?
— Потому что у тебя с собой папка. Папка, принесенная в этот магазин, не предвещает ничего хорошего. И потому что ты выглядишь измотанным и обеспокоенным.
Я отодвинула стул рядом с ним.
— Прошло уже несколько недель с тех пор, когда я в последний раз занимался уходом за лицом.
— Да ты вообще никогда не занимался уходом за лицом, — я взяла его за руку. — Расскажи мне.
— Доброе утро, — сказал Гэвин, заходя на кухню с куском вчерашнего кукурузного хлеба.
— Все здесь? — спросил Гуннар. — Я бы хотел сообщить новости всем сразу.
— Таджи и Бёрк в задней комнате.
Раздался скрип лестницы, и в комнату вошел Лиам, одевая на ходу обтягивающую футболку с символикой «Королевских Рядов».
Мне хотелось прикрыть глаза и дернуть рукой в победном жесте. Если это была победа? Тогда это что-то означало. Это был сигнал или знак. Или ему просто нужна была чистая футболка…
Но это еще может ничего не значить, — сказала я сама себе. У меня нет прав на него, прошлой ночью у нас был уговор. И что еще важнее, один из моих друзей, сидящий за столом, выглядел напряженным и полностью измученным. Сейчас было не время беспокоиться об отношениях.
Хотя, с другой стороны, Гуннар, казалось, был даже рад этому визуальному отвлечению.
— Чёрт, — прошептал он. — Он хорошо смотрится в этой футболке.
— Еще лучше он смотрится без нее, — пробормотала я, и Гэвин фыркнул.
— Вот это моя девочка, — произнес Гуннар.
Лиам подошел к нам с торжествующим выражением лица.
— Что случилось?
Бёрк и Таджи, оттолкнув штору, присоединились к нам. Глаза Таджи на мгновение расширились, когда она увидела футболку Лиама, а затем она перевела взгляд на меня. Я просто пожала плечами. Я свой выбор сделала, и мне с этим жить.
— Что происходит? — спросил Бёрк, идя к столу.
— Мы допросили членов Ревейона, с которыми вы вчера столкнулись. Эти трусливые задницы запели соловьями. После некоторых креативных способов допроса, — добавил он и открыл папку. — Нам удалось узнать, кто он такой.
Внутри папки находилась фотография среднестатистического парня со светлой кожей и темными волосами. Это точно был Иезекииль — тяжелые брови, крупная челюсть, большой нос. Но не было ничего дьявольского в его в глазах. Ничего, что могло бы выдать в нем плохого человека и возможность, что он таковым станет.
— Его зовут Чип Александр Томпсон, — сказал Гуннар.
— Я так и предполагала, — произнесла я.
— Он из Орегона. Его семья владеет лесозаготовительной компанией.
— У его родителей есть деньги? — спросил Лиам, поворачивая фотографию, чтобы лучше ее рассмотреть.
Гуннар кивнул.
— Много денег. Он учился в Калифорнийском Книверситете. Получил степень в культурной антропологии. И принял внезапное решение по сохранению Зоны. Мы думаем, он прибыл вместе с сестрой. Родители объявили ее в розыск спустя год после их отъезда.
Я нахмурилась.
— А его они в розыск подали?