Он усмехнулся.
— Приказ моего сердца.
Она со стоном прижала пальцы к виску.
— Ты не сдаешься, да?
— Никогда, — его улыбка пропала, он вытянул руки над головой. — Ты держалась дольше многих. Я впечатлен, — он стал задумчивым, потирал челюсть. — Если подумать, я еще не встречала женщину, которая могла бы так сопротивляться моему очарованию, как ты. Ты мне нравишься. Но если ты хочешь, чтобы я отступил, только скажи.
Трепет вернулся в ее груди.
— Ты меня почти не знаешь.
Так дай узнать тебя лучше.
— Это… ты не переживаешь из-за всего, что происходит вокруг тебя?
— Конечно, переживаю, — его улыбка увяла, глаза затуманила печаль. — Я знаю, что это могут быть последние дни. Но будь уверена, я буду биться за каждый. Я говорил, я живу без сожалений. И когда я умру, я буду знать, что был рядом с теми, о ком забочусь, до конца. До этого я буду жить, как живу.
Эма смотрела на него, а он глядел на небо. Свет солнца сиял на его волосах, делая корону из света. Ее сердце забилось сильнее, от боли в груди во рту пересохло. Даже этот серьезный миг содержал искру надежды, за которую он держался.
Он не обманывал.
Он был просто Хаганэ.
— Потому ты еще тут? — спросил он. — Ты все это время билась с Фракцией одна.
— И продолжу это делать.
— В том и дело. Ты не обязана делать это одна, Эма.
Она пожала плечами, не став его ругать за обращение по имени.
— Тебе легко говорить. У тебя есть дом тут. Семья, — а у нее ничего не было. Она сама ушла от Тайшо. Но она не могла остаться там после предательства. Они уже не были ее семьей.
— Да, но так было не всегда, — он провел рукой по волосам и вздохнул. — Я прошу лишь подумать об этом. Что происходило до этого — это конец одного и начало другого. Ты тут, живая и еще борешься. Это что-то означает.
— Я… — но у нее не было ответа. Она сжала губы и смотрела на ноги, жар снова задел ее щеки. Она недооценила Хаганэ.
— Тут нужно выразить одобрение. Я принимаю в любой форме, — он подмигнул. — Леди выбирает.
Она выбирает? Эма приподняла бровь и ткнула его в плечо, вызвав смех, задевший что-то глубоко в ней. Духи, она знала, что он мог быть проблемой. Теперь он начинал ей нравиться.
Он потер рукой шею.
— Я сам сказал, что во всех формах, да?
— Да, — она усмехнулась, скрестила руки на груди.
— Мне нравятся женщины, не дающие расслабиться, — он оттолкнулся от перил, повернулся к ней, другая фигура вышла на мост.
Сенмей.
— Ах, лейтенант Мацукара. Доброе утро. Я шел тебя проверить, — он кивнул Хаганэ, не глядя ему в глаза. — Я рад видеть, что тебе сегодня лучше.
— Спасибо, — если кто-то еще скажет, что она хорошо выглядит…
— Я надеялся, что ты позавтракаешь со мной. После дня сна нужно хорошенько поесть. И я надеялся, что тебя заинтересует продолжение разговора.
Духи, она спала целый день.
— Сенмей, ты же не зовешь ее на банкет императора.
Он улыбнулся, опустил взгляд.
— Старые привычки. Это моя натура. Так ты присоединишься? — эта улыбка. Она была слишком спокойной для неуверенности в ее груди. Она всегда полагалась на свои инстинкты, и что-то было не так. Но он помогал ей. Она выжила, благодаря ему. Она видела то, чего тут не было?
Хаганэ ощущал ее колебания. Он поймал ее взгляд, приподняв брови. Она тряхнула головой и повернулась к Сенмею.
— Звучит отлично. У меня есть несколько вопросов к тебе, — например, почему он дал ей такое сильное лекарство, что оно стерло всю боль и вырубило ее на день.
— О? Ладно, я отвечу, насколько смогу.
Закатив глаза, Хаганэ коснулся ее локтя.
— Если он утомит тебя, я тебя заберу. И не переживай за Акито. Я передам ему весть.
— Спасибо, Хаганэ. За помощь.
Он улыбнулся, чуть выпятив грудь. Поклонившись, он пошел прочь, насвистывая.
— Вот так общество у моего брата, — Сенмей покачал головой, цокнув языком, убрал ладони в рукава. — Идём?
Его голос стал более напряженным, но улыбка осталась. И он почти не смотрел на Хаганэ.
Странно.
— Да. Веди.
* * *
Сенмей шагал медленно, хотя это не требовалось. Эма уже почти не хромала, что было удивительно, и это только сильнее ее встревожило.
Как ее состояние могло так быстро улучшиться?
Он дошел до своих покоев и указал ей входить.
— Прошу. Нашу еду должны вот-вот принести.
Эма замерла у порога, искала трещину в его чересчур приятном поведении.
— Что ты мне дал, Сенмей?
Он выпрямился и посмотрел на нее большими глазами.
— О чем ты?
— Не надо этого. Лекарство отключило меня до этого утра.