Это — великий и заманчивый архетип, который Элиаде называл in illo tempore — "во время оно". Религия страстно поддерживает это всеми любимое заблуждение. Да, говорят религии всего мира, были времена Гигантов, были времена, когда Боги спускались на Землю, когда невероятные чудеса и откровения были чуть ли не повседневностью. Были времена Моисея и Кетцалькоатля, времена Шивы и Рамы, был "золотой век", завершившийся сверхъестественной битвой Титанов и Демонов. Недаром креационисты (сторонники гипотезы о сотворении Вселенной в единый миг, как утверждает Библия) до сих пор ищут Ноев ковчег возле горы Арарат. Они страстно желают, чтобы было так, и готовы выдать за Ноев ковчег любой холм, любой пласт глинистого сланца, который им подвернется. Их легко понять! Им трудно не верить.
К сожалению, мы живем в прозаическом мире. "Время сновидений", когда Боги ходили по Земле, а Демоны с ними сражались, все эти чудеса и пророчества, горящие кусты и голоса с Неба — только воплощение нашего неугомонного желания тайны. Даже могущественные толтеки древности (никакого отношения не имеющие к Атлантиде) жили в обыкновенных хижинах, ловили зверя и удили рыбу, растили маис и бывали биты невежественными соплеменниками за нелюдимый и странный нрав. За ними, так же как и за нами, неустанно следила смерть, они были точно так же уязвимы — и это делало их безупречными толтеками.
Потому что прежде, чем стать сверхчеловеком, надо сначала побыть человеком. И Христос (единственный, удостоившийся прозвища "Богочеловек") просил своего Единого Отца-покровителя: "Да минет меня чаша сия", а позже, на Кресте, возопил в пустоту "Отче, почему ты оставил Меня?"
Мы знаем лишь человеческое и можем говорить лишь о людях, чем бы они ни занимались. Даже самые сильные и способные толтеки оставались людьми, а значит, оставались внутри социума и истории.
И эти толтекские маги всякий раз искали свой путь среди руин прошлого — они жили среди людей, но при этом хотели, чтобы люди дали им возможность уйти. Потому они собирались в группы, потому они следовали "правилу Орла". Подлинная причина — не в Орле и даже не в объединенной энергетике правильно сформированного при помощи видения отряда. Проблема — в психологии искателя, все еще остающегося человеком, но устраняющего социум шаг за шагом.
С одной стороны, традиционные воззрения, касающиеся Орла и его «правила», с другой — набирающий силу чуждый мир, в котором толтеку больше нет места. И здесь начинается новая «политика», новое поведение, в чем-то повторяющее поведение мистиков в средневековой Европе. Европейцы создавали "тайные ордена" и тайные мистические союзы, толтеки же — замкнулись в пространстве своих «отрядов» и "линий".
Конечно, толтекам было проще. Они соблюдали конспирацию, прибегая к измененным состояниям сознания, которые жителям Старого Света были неведомы. Толтеки испытывали своих учеников "растениями силы", чтобы понять, насколько те способны к восприятиям иных диапазонов Реальности. Толтеки «раскачивали» точку сборки своих учеников до такой степени, что те не в состоянии были вспомнить происходящие с ними события. Их «маскировка» в новом социуме, в состоянии подчиненности, была безупречной. Они даже крестились и служили в католических церквах, поскольку этим ребятам были глубоко безразличны любые религиозные построения. Благодаря чему толтеки выжили.
Дон Хуан говорит Кастанеде, что "правило Орла" — это «карта», следуя которой можно прийти к третьему вниманию. Но в другом месте он же утверждает, что существует "путь одинокой птицы". Конечно, я не могу ни утверждать, ни опровергать подобные заявления. Однако мне известно, что "правило Орла" (как и всякое правило) — продукт тоналя определенного времени. Время изменилось. И сам Кастанеда (как я уже упоминал) пояснил нынешнюю ситуацию (1996 г.) очень просто: "Теперь правил нет". Все мы опасаемся, что индивидуальная, одиночная работа натолкнется на непреодолимые препятствия, и в то же время не видим ни способов, ни способностей организовать «отряд» — учитывая, что никто из здравомыслящих людей, не наделенных видением, не назовет себя нагвалем.
Поэтому приходится говорить о тактике и стратегии коллективной магической работы, о ее преимуществах и особенностях, что могут ускорить продвижение по пути.
Виды магических групп ("отрядов")
1. "Одинокая птица". Это единственный подлинный вариант толтекского пути в наше время. Хочу подчеркнуть — не лучший, но самый подлинный. Мы не должны вводить в заблуждение своих друзей и близких. Если они не разделяют наших взглядов и не стремятся следовать дисциплине, то было бы нечестно обещать окружающим, что наша судьба всегда будет общей. Впрочем, смерть — эта неумолимая и непобедимая разлучница — всегда добивается своего, отрывая навеки свою жертву от Мира. В нашем случае мало что меняется — ведь "третье внимание" обещает вечную жизнь лишь тому, кто его действительно достиг. Там — в своей излюбленной свободе — он остается один, хоть и не испытывает одиночества. Это особое состояние бесконечного развития и познания, оно не дает нам шансов вновь слиться с толпой тех милых и родных существ, что оставлены на Земле.
"Одинокая птица" переживает переход от внимания сновидения ко второму вниманию с характерным драматизмом, поскольку именно во втором внимании он (она) испытывает то присущее осознающему существу одиночество, которое раньше маскировалось социальными конструкциями, нарочитыми связями и обязательствами, — той шелухой, которую каждый из нас до определенного момента своего развития полагает подлинным содержанием своей жизни. Трагично ли одиночество? Можно ли полагать это состояние несчастьем, и тем более карой за грехи, которых не совершал (скажем, за мифический "первородный грех")?
Рискуя навлечь на себя критику так называемых «гуманистов» (желающих, чтобы все оставалось неизменным и "милым"), позволю себе высказать парадоксальную мысль — одиночество полезно и продуктивно. Дело в том, что мы просто не обращаем внимания на очень простой факт — «среда» (родные, близкие, друзья и приятели) лишь поставляет нам информацию, но в их присутствии мы, как правило, ничего не можем с ней сделать. Эта совершенно диалектическая ситуация чаще всего не воспринимается нами в ее полноте. Нам абсолютно необходима среда, чтобы иметь полноценный материал, от которого мы сможем оттолкнуться в свое одиночество. И нам необходимо одиночество, чтобы вновь оценить и понять свою среду, чтобы убедиться: наши достижения не фантазия, а реальность.
Подобные рассуждения, на первый взгляд, кажутся верхом тривиальности. Если вы присмотритесь к некоторым толтекским методам, вы точно так же сможете назвать их банальными.
И все же: банальность торжествует над миром, банальность в единый миг становится истиной, которая всегда была у нас перед глазами, а мы — высокомерные и ограниченные снобы — рассматривали ее с невнимательным пренебрежением, словно перед нами простая муха.
Конечно, одиночество приближает к свободе и даже подразумевает ее. Второе внимание приходит как прохладная волна — готовая убить и воскресить одновременно. Она воспринимается нами целиком, как Сила, последовательно трансформирующая различные области энергетического тела. Каждая атака Силы может стать последней — поскольку у нас нет ни одного соратника, стоящего за спиной, ни одного понимающего друга, готового хотя бы облить водой это задыхающееся в волнах мировых стихий тело. Такая ситуация отрезвляет. Я не стану утверждать, что она абсолютно необходима, но иногда она "прижимает нас к стене" и заставляет шевелиться.
Мы слишком легко привыкаем полагаться на чью-то помощь и сочувствие, на чье-то участие, забывая, что жизнь — довольно длинная штука. Наши вчерашние единомышленники разбредаются кто куда, и когда мы наконец это замечаем, то очень удивляемся, как же так вышло.