Это упрощение было особенно справедливо для рабочих и крестьян, которые вряд ли жили лучше, чем купцы, и уж тем более вряд ли жили лучше, чем капиталисты. В отличие от них, доходы лавочников и торговцев варьируются в широком диапазоне: в социальной таблице Масси самые богатые купцы входят в верхний один процент, в то время как бедные купцы находятся примерно на среднем уровне распределения доходов.
В стратифицированных обществах функциональное распределение напрямую переходит в межличностное. Вероятно, это главная причина, по которой никто из этих авторов не рассматривает межличностное распределение как отдельную тему. Поразительно, как редко Смит, Рикардо и Маркс упоминают неравенство в современном понимании этого термина. Как мы увидим позже, этот термин практически не встречается у Маркса, хотя Маркс (очевидно) критиковал капитализм и был обеспокоен - или скорее рад, поскольку он предвещал конец капитализма - тем, что он в некоторых работах считал растущей неравенством рабочего класса. Выделение неравенства между людьми должно было показаться автору "Капитала" излишним, учитывая, что классовое расслоение так явно подразумевает различные уровни доходов. То же самое было верно и для Рикардо.
Что такое процветающее общество?
Книга "Богатство народов" была опубликована всего через тринадцать лет после "Деревенской философии" Мирабо и Кеснея, но она представляет нам совершенно иную картину экономики и, в некоторой степени, мира. В отличие от книги Кеснея, где центральное место занимает сельское хозяйство, здесь это место занимает промышленность. От "Philosophie rurale", где представлены типичные классы сельскохозяйственного общества, основанные на юридически определенных поместьях, мы переходим к смитовским рабочим, капиталистам и землевладельцам - четкой трехчастной классовой структуре, которую мы и сегодня используем для развивающихся стран, - и к бинарной структуре (рабочие и капиталисты), которая, начиная с Маркса, характерна для более развитых капиталистических экономик. Тем не менее, как пишет Уэсли Митчелл, "теория распределения Адама Смита является скорее случайной, чем кардинальной частью его системы". Конечно, теория распределения Смита была выведена довольно случайным образом. Его интересовали главным образом три компонента, составляющие "естественную цену" товара (рента, прибыль и заработная плата), а теория распределения и связанная с ней классовая структура возникли как субпродукт ценообразования. Какой бы случайной ни была эта теория, однако ее развитие все же стало для Смита - и, возможно, для более поздних экономистов - важным началом. В ней были представлены три основных класса западного капитализма. c
Введение классов также позволило Смиту выдвинуть радикальную точку зрения, значение которой трудно переоценить: богатство страны неотличимо от условий жизни ее самого многочисленного класса - рабочих. Это означало серьезный разрыв с позицией меркантилистов, которые считали, что значение имеет только богатство правящих классов и богатство государства. Эта новая точка зрения была высказана Кеснеем и физиократами, как показано в главе 1, но не была изложена ими так решительно, как Смитом, отчасти из-за эллиптического стиля письма физиократов, а отчасти потому, что они связывали процветание самого многочисленного класса со своими проблемами, связанными с недостаточным потреблением. Не всегда ясно, рассматривали ли они рост благосостояния рабочих и фермеров как благо само по себе, как признак процветающего общества или просто как нечто необходимое, чтобы не попасть в ловушку недопотребления.
У Смита впервые в истории политической экономии мы встречаем идею о том, что важно благосостояние самой многочисленной группы: "Высокую цену труда следует рассматривать не просто как доказательство общего благосостояния общества, которое может позволить себе хорошо оплачивать труд всех, кого оно нанимает; ее следует рассматривать как то, что составляет самую суть общественного благосостояния, или как то, в чем общественное благосостояние, собственно, и состоит". Отметив, что "слуги, рабочие и служанки разного рода составляют гораздо большую часть каждого большого политического общества", Смит добавил, что "то, что улучшает положение большей части, никогда не может рассматриваться как неудобство для целого. Ни одно общество не может быть процветающим и счастливым, если большая часть его членов бедна и несчастна". Это была поистине революционная идея, и она остается таковой, даже если к настоящему времени приобрела статус здравого смысла.