С ним Милано не был согласен. В подвалах бюро он не обыграл Мясника, они сошлись в клинче, но тот раунд окончился ничьей.
Во втором его сделали «всухую».
Что ж, в третьем он должен победить.
Едва он вернулся в бюро, его сразу определили в группу Мишеля, который теперь возглавлял это расследование. Следователи работали сразу по трем направлениям.
Во-первых, пытались выяснить куда исчезли деньги. Сразу после проклятия жены депутат получил письмо с требованием подготовить выкуп в миллион франков. При этом деньги необходимо было перевести на определенный счет в банке, а не передать наличными в условленном месте.
Подобное требование заставило Леонардо скрипнуть зубами и глухо помянуть Прорыв и всех его демонов. В такой ситуации его талант оказался бесполезен. Привлеченные аудиторы пытались разобраться в хитросплетениях банковских переводов, но пока не добились никаких результатов. По их словам, деньги просто испарились.
Хотя франки были перечислены, проклятие не спало. Новых требования тоже не поступало. Поэтому, когда Мясник постучался в его дверь, депутат выполнил все его требования.
Почему Баннер не обратился в бюро раньше? Ответ был банален – он боялся навредить своей репутации и политической карьеры, которую ценил дороже денег и жены.
Во-вторых, следователи занимались покойным учеником малефика. Добытая Лео информация о двойной жизни Астора позволила сузить круг и начать проверять конкретные заведения..
В-третьих, велись поиски самого Мясника. И здесь, как и три года назад, все было плохо. Проклятый чернокнижник снова бесследно исчез.
Информацию, полученную в доме де Баннеров, было решено принять к сведению, но с осторожностью. Слишком ненадежный был источник.
Граммон определил Лео на второе направление, сказав, что в он слишком пристрастен в отношении их общего «друга». Милано скрипнул зубами, но признал правоту начальника. Признать и с головой погрузится в расследование.
– Хорошая у вас работа, посещаете рестораны и салоны, воркуете с прекрасными дамами, а потом отправляете счет начальству, – с улыбкой произнес Гийом Ногар.
Бывший полицейский эксперт, а теперь независимый оценщик выглядел броско: алый костюм за десять тысяч франков, золотые перстни с рубинами, тяжелая трость из черного дерева. Последним штрихом был телохранитель с характерной выправкой.
Вот только за спиной Леонардо стояло сразу два штурмовика. Без доспехов, но зато оба с талантами.
«Не будем провоцировать малефиков», – сухо объяснил свой приказ Граммон.
– Да, независимым оценщикам, услуги которых стоят от пяти тысяч франков, такого не понять, – усмехнулся Милано.
– Зато не каждого оценщика награждает лично консул спустя месяц службы, – парировал Гийом.
– Оказался не в то время не в том месте, – развел руками Лео. – Но сейчас я простой следователь, не более. Мои пятнадцать минут славы давно прошли.
Ногар наградил охрану Милано ехидным взглядам и, не скрывая иронии, произнес:
– Да, конечно, верю-верю. Когда сменишь главу столичного бюро пригласи старого друга на торжество.
– Старого друга приглашу. Тебя нет, – усмехнулся Милано.
– Подлец! – взмахнув тростью, воскликнул Гийом.
С одногруппником он встретился в салоне Мон-Шароне, главном убежище столичных гедонистов. Естественно, Милано был здесь в неурочное время, чтобы опросить хозяйку. Увы, полезной информации он не получил, но на выходе из особняка встретился со старым приятелем.
– Не докажешь, – хмыкнул следователь. – И мне еще два года служить. Быть может, потом я уйду из бюро.
Ногар рассмеялся.
– Леонардо, кого ты обманываешь. Ты уже ищейка, охотник, инквизитор, – сказав это, Гийом провел перед лицом одногруппника ладонью, пальцы который были унизаны перстнями. – Это тебе уже не интересно, звоном золота тебя не купишь. О нет! Следователю Милано нужны малефики, охота и жестокая кара. Только это.
– Быть может, – неопределенно ответил Леонардо.
– Ну и кресло Сержа Бенуа в придачу, оно тебе будет определенно к лицу, – с усмешкой произнес Ногар, но Милано показалось, что в его голосе мелькнула зависть. Зависть человека, променявшего перспективы на франки.
– Ладно, Латин, заходи ко мне в контору, если будет желание, пообщаемся, – подмигнув, сказал оценщик.