— Бог?
— Может быть…
Они сидели еще около часа. Потом Эми подняла глаза к небу и увидела, как крупными хлопьями пошел снег. Она звонко рассмеялась, вскочила на ноги и раскинула в разные стороны руки, закрыв от удовольствия глаза.
Тони последовал ее примеру. Он сбросил капюшон, взял Эми за руки и закружил в смешном и нелепом танце.
Это был один из самых счастливых дней в жизни Тони. Нет, не оттого, что он полчаса был миллионером. Тони был счастлив потому, что смог подарить бездомным людям миллион теплых ночей и шанс увидеть этот белый снег в следующем году…
Эми забежала в квартиру и, не включая свет, распахнула окно в гостиной. Ветер тут же надул в комнату снежного пуха, который за считанные секунды застелил подоконник, упал на пол, постепенно превращаясь в холодные капли воды…
Эми еще сильнее распахнула занавески в разные стороны и закрыла глаза. Лицо щекотало легкое прикосновение белых хлопьев, хотелось попробовать их на вкус, а вдруг сегодня эти хлопья действительно сладкие. Эми еще больше рассмеялась от своей глупости.
Как же хорошо в двадцать три года оставаться ребенком!
9. Открытое окно
С самого утра Линда Сокрис была не в духе. Еще бы! Вчерашний день начинающей актрисе показался кошмаром. Их режиссер будто сошел с ума: заставил прогнать весь спектакль от начала до конца больше пятнадцати раз. Но его тоже можно понять. Скоро премьера. И на нее придут много знатных и богатых людей. А режиссер театра на улице Звонарей никогда не забывает о важной роли спонсора в жизни театра…
Так вот. Первая причина плохого настроения Линды ясна. А вот второй послужило непонятное для Линды Сокрис поведение Эми. Когда Линда, уставшая, как фермерская лошадь в сезон сбора урожая, вернулась домой и увидела подругу, спящую в верхней одежде у открытого окна, она так рассердилась, что собрала все ругательства на свете, которые только могла вспомнить.
В квартире стоял собачий холод, а на полу растекались лужи. Ветер, гуляющий по квартире в свое удовольствие, оторвал занавески и засыпал пол сухими листьями клена.
Линда кое-как растолкала Эми. Та сквозь дрему пробубнила себе под нос что-то вроде «Тони сегодня был миллионером» и побрела досматривать сон в свою комнату. А бедной, измученной и уставшей Линде Сокрис представилась возможность побыть хозяйкой половой тряпки и ведра…
— Ты мне должна! — сухо проговорила Линда и стянула одеяло с Эми. — Доброго утра я тебе не желаю! Я зла. Я очень зла! Что с тобой происходит в последнее время? Я тебя не узнаю. Ладно, твои глупые теории это побочный эффект творческой профессии, но оставить открытым окно и уснуть прямо рядом с ним, господи, Эми…
— Хочешь, я расскажу свой сон про открытое окно? — Эми как ни в чем не бывало присела на постели и с улыбкой посмотрела на подругу. — Там была ты…
— Что за сон? — смягчилась Линда.
— Чудесный, словно реальная история, произошедшая где-то в другом мире… Так ты хочешь послушать?
Линде ничего не оставалось делать, как сесть на край постели и, глубоко вздохнув, приготовиться слушать историю. И Эми начала свой рассказ.
На розовом фоне ночного неба вальсировали пушистые белые хлопья, переливаясь серебром в свете одинокого фонаря, стоящего на обочине дороги. Иногда сказочную тишину прорезал глухой рев автобуса, развозившего последних пассажиров. Но спустя несколько минут вновь все затихало.
Я сидела на подоконнике, прислонившись к оконной раме, и смотрела на огромные снежные хлопья, которые казались сладкими на вкус, как сахар. Снежинки не спешили упасть на холодный, покрытый льдом асфальт и, благодаря слабому ветру, продолжали кружиться в воздухе.
Но я не могла почувствовать себя счастливой, глядя на эту красоту, что-то не давало мне расслабиться. И я упорно продолжала вспоминать, что же такое произошло. Почему так грустно и хочется плакать? Ответа я не могла найти. Но потом вспомнила…
Ты уехала, Линда… Мне не хватало тебя. Ведь мы с тобой так долго жили под одной крышей, что ты стала моей семьей… моей сестрой… старшей сестрой… Ты ведь меня всегда понимала… Когда мне было грустно, ты меня смешила, когда смешно — ты ругалась… Это было так здорово! Но ты уехала, и мне показалось, что навсегда. И я почувствовала, что мы больше не увидимся… никогда…
И тут я вспомнила субботнее утро… Я тогда собиралась идти на очередную свадьбу, а ты как бы так, невзначай, сказала: