Ни один из мимо проходящих людей не взглянул на нас. Это как-то неестественно.
Муравейник – эта ассоциация пришла мне в голову от увиденного. Мелкие букашки – они ничто по сравнение с тем, кто спускается вниз по лестнице: солидный мужчина с ультрамодной прической полубокс, одетый без упреков в чисто белую рубашку и в безупречно выглаженные классические темные брюки.
Властитель спускается к своим подчинённым.
Что не вписывалось в его деловитый стиль, так это расстёгнутые три пуговицы, показывая всем соблазнительную ямочку между ключиц, в нее аккуратно падала серебряная цепочка, и закатанные рукава рубашки до локтя, выделяя мужественные и сильные предплечья, на изящном запястье надеты золотые часы швейцаркой фирмы «Rolex». На его твердых, тонких губах красовалась превосходная и высокомерная усмешка. Темная щетина подчеркивала квадратную форму лица и упрямый подбородок. Плохой парень во всех девичьих, слюнявых мечтах. Я в предвкушение усмехнулась. Сейчас мы подгадим ему настроение.
Я встала полубогом от него, скрывая пока что его пиджак, и перехватила поудобней пальцами край тряпки, чтоб запульнуть в него. Позиции достаточно удобная, чтоб мах руки был неожиданным и неуловимым. Арон Миллер ничего не видел вокруг себя, его взгляд обезумевши прикован к своему хозяину. Там читался страх и безысходность, отчего ненависть растаяла под напором жалости к нему, не в смысле погладить по голове и ободряюще обнять его, а безболезненно убить, чтобы он не мучился все оставшуюся, бессмертную жизнь.
Носферат быстро встрепенулся, направляя свой осоловевший взор на подходящего мужчину, сжимая ладони кулаки и склоняя голову в ложном почтении и уважении, а я все ждала сигнала Арона, ничего не подозревающего о моем замысле. И когда заключенный поклонился и произнес не своим голосом:
– Приветствую вас, Господин.
Я мимолетно замахнулась и, повернув голову к Эдварду Форду, с удовольствием швырнула тряпьё в его рогатую рожу под убаюкивающий и мягкий акомпонент:
– Good evening, Маг.
– Если не лжёшь, – иронично вымолвила я, глядя на темный, дорогой пиджак вместо его лица. Он так удачно у меня лег, что белое, неизвестное пятно висело прям на его лице. Вонь точно в нос. Прекрасно. Не удержавшись, я блаженно усмехнулась, надеясь, что он не потеряет своё обличие при виде всех из-за накалившейся злости и ярости.
Архидемон с легким махом снял с лица свою одежду, и на свет явилась наморщенный нос с раздраженно трепыхающимися ноздрями и недовольно поджатые твердые губы в тонкую линию. Воздух накалился до сверкающих молний.
Я немедленно убрала усмешку и насторожилась, подсчитывая его действия. Глаза. Я так хотела посмотреть на его глаза и увидеть сумбур его эмоций, прочитать, что внутри него творится, отчего сжала руки в кулаки и впилась в его переносицу, не позволяя своим чувствам преодолеть себя. У меня хоть и есть стойкость от их гипноза, но я сомневаюсь, что смогу откинуть силу подчинения архидемона.
– У Вас очень своеобразный способ здороваться, Маг, – в его голосе слышалось звонкая напряженность и ещё что-то.
Я посчитала, что это гнев по его сильно сжатым губам, по выделяющимся черным венам на мускулистой шеи. Да, безусловно, моя шалость прошла успешно. Хотя, по-моему, за это ждет меня смерть, но так как мы в общественном месте да я должна встретиться с Люцифером, то он пока ничего не будет предпринимать. Только «пока». Однако, самое ужасное то, что его краски интонаций оставались на том же месте. Убаюкивающие, волнующие тело и лживо мягкие.
Я равнодушно пожала правым плечом и скрестила руки на груди, ощущая кончиками пальцев приятный, гладкий метал на рукоятки.
– Каждое приветствие для меня является прощанием для них, Arhdeamonium.
Я почувствовала всем своим телом, как Носферат заледенел после моих слов, сжимая голову в плечи и продолжая стоять под прямым углом. Я скосила взгляд на Эдварда Форда, который продолжал рассматривать свой темный пиджак, осторожно принюхиваясь, а затем резко отдергиваясь. Интересно, что он хочет найди в этом запашке роз.
– Jeter ma veste. La voiture est prête? (фр. Выкинь мой пиджак. Машина готова?)
Я не пыталась узнать, о чем говорил Архидемон с Носфератом, но по брезгливо брошенному пиджаку в сторону недовампира, можно предугадать о грязной вещицы. Смысл приказов я не уловила, но я поняла, что это французский язык по грубому говору и необычному произношение «r». Мой наставник каждый день заставлял по два часа в день сидеть за толстым англо-французским, англо-латинским словарем, запоминая правописание слов, изучая правильное произношение и разбирая грамматику. А затем каждым вечером разговаривал на французском языке, вынуждая меня беседовать с ним, но в ответ я отмалчивалась или посыла на три известные буквы, за это он смачно делал подзатыльники и ломал мой нос об толстый словарь, долбя в него. Но я так и не выучила французский язык, игнорируя все синяки и сломанные носы наставником за свою халатность.