— А почему ушла оттуда? — перебила Настя ее.
— Боль чужую, оказывается, не выношу. Не физическую, нет. Душевную. А там много боли. А ушла оттуда после одного случая.
— Она выскочила первой из горящего дома, бросив там весь свой выводок — троих маленьких деток. Мал, мала меньше, — продолжила Ляля после некоторого раздумья, будет ли ее история интересна Насте. — И бегала вокруг пылающего дома, как клуша, хлопая крыльями. А тот пожарный, начальник караула, еще до начала тушения пожара бросился в горящий дом его малышей спасать, вынес всех. Уже последнего выносил, когда баллон с какой-то гадостью, хранившейся в доме, рванул. Они — ни пожарный, ни пацан — не пострадали сильно. Ослепли только оба да несильный химический ожог легких получили, он надел свой противогаз на мальчишку тогда, а сам задержал дыхание, сколько смог. А так хана была бы обоим. Я в тот день дежурила, сама их доставляла в реанимацию. А эта кобелина свалила все на пожарного, хотя тот всех ее детей вынес. Пожарного обвинили в непрофессионализме. И задним числом из пожарки уволили, когда стало ясно, что суда и громкого дела не избежать. Эта тварь еще хотела срубить денег на чужой трагедии. Только так и смогли замять тогда дело. Это были дети вице-губернатора, и его коттедж сгорел. А парня, насколько я знаю, потом бросила супруга — кому нужен убогий слепец…
Настя аж подскочила на месте на последних словах Ляли.
— А у пожарного куча наград была за спасение на пожаре, не поверишь, — продолжила она. — Бесшабашный он был, а, может, наоборот, решительный. Мы потом с врачами писали ходатайства, чтобы его восстановили в пожарке, и пенсию не социальную при потере зрения назначили, а нормальную, как положено. Только где там. Ушла я из «скорой».
— А потом? — поинтересовалась Настя.
— Ухаживала за стариками. Тяжелое это тоже дело — видеть, как после инсультов твои родные тебя не узнают. Многие выходили из палат и рыдали прямо тут же за дверями. А я металась, не зная, кого вперед успокаивать, разволновавшихся стариков, моих пациентов, или их детей, что воют под дверями. Но сейчас я на третьем курсе, пар у нас много, да все в разбивку, практики тоже много в больнице, вот и переквалифицировалась в домработницы.
— А почему уволилась с предыдущего места работы? — не унималась Настя.
— Так я ж не увольнялась. Мои работодатели уехали заграницу, я вроде бы и осталась не у дел, — даже обиделась Ляля. — А тут сессия началась, все вроде одно к одному. Я не собиралась до осени работать, хотела на море съездить отдохнуть на заработанные деньги. А тут вы пристали, как банный лист, да еще и неплохую зарплату положили. Только поэтому согласилась.
— Деньги любишь? — хмыкнула Настя.
— Да кто ж их не любит? — расплылась в самодовольной улыбке девушка. — Особенно, когда их суют и в этот карман, и в этот.
Она отвернулась, всем своим видом показывая, что больше с Настей беседовать не намерена, и, весело напевая, домыла посуду, вытерла крошки со стола, сполоснула чашку из-под чая и ушла к себе в комнату — Мавр сделал дело, Мавр может удалиться.
А Настя вдруг растерялась, почувствовала себя не в своей тарелке — она сильная, здоровая девка, не может себя элементарно обслужить. Ей, видите ли, няньку подавай. У нее слезы навернулись на глаза от обиды, хотя ее никто не обижал, это она только что попыталась обидеть Лялю, усомнившись в ее порядочности. Когда она стала такой?
— Валентина Геннадьевна, — Настя позвала девушку, постучавшись в гостевую спальню и осторожно заглядывая внутрь. — Приглашаю вас посмотреть со мной вместе телевизор.
Ляля лежала на кровати с толстенным талмудом.
— Спасибо за приглашение. Но не люблю я этот «опиум для народа», — расплылась она в улыбке. — Книжки предпочитаю почитывать.
И она продемонстрировала своей работодательнице фолиант, что держала в руках, — «Физиология и гигиена»:
— Хоть я это все знаю, но зачет все равно сдавать надо, препод на слово не поверит.
Настя вернулась в гостиную. Она включила фильм, который видела бесконечное множество раз, и рассеянно наблюдала за действием на экране. Когда она стала такой?
Ведь, нет, не тогда, когда после окончания школы ей родители подарили первый автомобиль. Она стала первой среди ровесников, у кого появилось свое транспортное средство. И она никому не отказывала отвезти, привезти, даже в ущерб собственным делам.
Не тогда, когда, поступив в университет на журналистику, просиживала пятую точку в библиотеке — нужных книг не хватало, они находились только в читальном зале.