И вот тут-то мое сердце остановилось, когда я читал это. Перелистывая документы, я пробегал глазами по всем словам, но вникал только в определенные моменты.
Имя: Фэй Эйвери
Возраст: Семнадцать лет
Аллергия: Пенициллин
Прерывание беременности: Один плод
Срок: Восемь недель, три дня
Метод: Мифепристон.
Я не мог дышать, мои глаза вновь и вновь всматривались в этот факт.
Семнадцать! Тогда она была со мной. Она убила моего ребенка?
Месяц спустя Хантер нашел слабое звено среди ее сотрудников. Ассистент, Тео. Жадный до денег и власти. Он построил ее путешествие так, чтобы мы приехали и забрали ее. Мы сделали так, чтобы она исчезла, и я знал метод, который мы используем. Крушение самолета. Символично.
Это было так просто. Тео отравил ее напиток снотворными таблетками на частном самолете, который нанял для нее. План был выполнен без сучка, без задоринки, всё прошло как по маслу. Самолет приземлился на территории частной собственности, которая принадлежала нам, и мы забрали ее. Как только я взял ее на руки, она очнулась ото сна, ее лицо нахмурилось в смятении. Я обернул ладонь вокруг ее шеи.
— Ребенок, которого ты убила, был мой?
Ее глаза превратились в огромные блюдца.
— Ответь мне, — прорычал я, усилив захват.
Слезы хлынули из ее глаз, потом она прошептала:
— Да.
Это было всё, что было нужно мне узнать. Я ввел ей вторую дозу успокоительного препарата и спланировал ее крах.
Настоящее.
Всё подходило к концу. Я мог чувствовать, как приближался конец игры. Я перестал подсыпать лекарство в ее еду две недели назад. Ее воспоминания потихоньку возвращались, но скоро вся правда разрушит ее. Я по-прежнему любил ее. Я всегда буду любить. Я не собирался отпускать ее. Это будет их наказанием за предательство.
Она украла мой шанс стать отцом, ради чего? Чтобы она могла трахаться направо и налево, и держать меня на коротком поводке, заполучив нас обоих?
Хотя я никогда не задумывался о том, чтобы стать родителем, но мне даже не дали шанса решить. Она убила то, что я поместил внутрь нее, то, что моя любовь создала внутри нее.
Я заставлю ее восполнить всё, что она украла. Он будет чувствовать ту боль, которую ощущал я.
Я наблюдал, как она пронеслась по дому и выбежала во входную дверь. Переключив изображение на внешние камеры, я увидел, как она рванула к докам, прижав изящную руку к груди, и мое сердце затрепетало.
Она не знала, что я уже пришел домой, и что у меня есть камеры даже в ванной. Так что момент, когда она увидела свой тест на беременность, оказавшийся положительным, и произнесла: « Я беременна» — я видел и слышал.
Конец игры был сработан идеально.
Я встал, когда увидел, как к ней приближается лодка с мужчиной, в руках у которого была огромная камера.
Я была настолько занята собственными мыслями, что не слышала подплывшую лодку и крики людей, пока фотовспышка не осветила мое лицо.
— Фэй! Фэй! Можете поделиться с нами, почему вы позволили всему миру поверить, что ваш самолет разбился, хотя на самом деле вы нормально приземлились?
Что? Люди выкрикивали странные вопросы, пихая мне в руки какие-то газеты.
Я не могла читать. Казалось, будто в меня врезалась приливная волна, уничтожая стену, перекрывавшую мои воспоминания. Все они нахлынули на меня. Мои легкие сжались, когда картинки заполнили мозг. Будто кто-то щелкнул пальцами, и моя жизнь врезалась в меня, как поезд. Мои колени ослабли, а ноги перестали держать меня, и я упала на землю, внезапно всё вспомнив и поняв... всё приобрело ужасающий смысл.
Я осознавала, что Малик отпихивал парня, который задавал вопросы, пока ярость, бушевавшая во мне, не подняла меня в вертикальное положение, а адреналин не вселил силу в мое ослабевшее тело.
— Нам рассказали местные почтальоны, которые на лодках доставляли почту, — ответил парень на вопрос Малика. Мои ноги начали двигаться, одна перед другой, пока не принесли меня прямиком к Данте. Он стоял, загораживая вход в наш... нет, не в наш... в ЕГО дом.
— Почему, Данте? — с трудом выдавила я. — О боже, почему ты сделал это со мной?
Его лицо было равнодушным, как будто он вовсе не был человеком. Как он мог сделать со мной такое? Я любила его. Когда мы были моложе, я думала, что он — моя родственная душа и отдала бы всё ради него. Я сделала аборт, чтобы он не узнал, и это не погубило его будущее. Он бы остался и плюнул на колледж, устроившись на дерьмовую работу, чтобы содержать меня, но я не могла сделать этого с ним. Талант Данте был редкостью, я понимала и признавала это.
— Я видел вас! — я подняла голову к нему. Его глаза, полные гнева, уставились в мои глаза, выражавшие смятение.
— Я не уехал. Я пришел к твоему дому и увидел, что ты ушла с ним. Ты поехала в мотель и провела там с ним всю ночь. Как долго ты трахалась с ним за моей спиной?
— Что? О, Господи.
Качая головой, полностью оглушенная, я ответила ему:
— Мне надо было выпить таблетки, — сказала я. — Они вызывали срыв беременности. Я думала, что тебя не было, а мне нужен был кто-то рядом. Я не могла сделать это в своем доме, ты ведь знаешь, какой была моя мама.
Моя мама. Она не мертва. Он солгал мне и об этом.
Он, казалось, побледнел.
— Я никогда не изменяла тебе, Данте! Боже, я так сильно любила тебя. Я умерла в тот день, когда они сказали мне, что твой самолет разбился. Я уже никогда не стала прежней и, когда мы получили новость о том, что тебя не было на том рейсе, я никогда в жизни не радовалась сильнее. Но потом тот факт, что ты не связался со мной, вновь меня сломал. Я не понимала, почему ты бросил меня. Я решила, что тебе понравилась твоя новая жизнь, и ты, вероятно, встретил кого-то.
Приглушенный всхлип вырвался из моего горла, пока слезы катились по моему лицу. Их поток разрывал мою душу, а вместе с ней и сердце.
— Ты хоть представляешь, что всё это сделало с моей душой, которая так любила и была привязана к твоей душе? Выносить такую боль было практически нереально. Никто не мог вытянуть меня из депрессии. Потом прошли месяцы, год, и я заново научилась быть собой. Дышать, просыпаться и знать, что я одна, и что мне нужно просто продолжать жить.
— Но ты с ним! — закричал он на меня, от чего я вздрогнула и сделала шаг назад.
— Спустя три года, Данте! — прокричала я в ответ, ударяя себя кулаком в грудь. — Что ты наделал? Во что ты меня впутал?
Мои всхлипывания превратились в безумные рыдания, когда осознание всего произошедшего прочно утвердилось в моей голове. Я предала своего настоящего жениха, мужчину, которого любила. Он спас меня. Он собрал по кусочкам девочку, оставшуюся после ухода Данте. Он возродил меня к жизни, кусочек за кусочком, позволив самой исцелиться. Он показывал, что я заслужила хорошую жизнь, и что у меня еще осталось то, что сказать миру. Что я еще любима, меня ценят, и во мне нуждаются. Сейчас же я была разрушена и противна сама себе. Он никогда не простит меня за то, как я изменилась, в кого я превратилась.
Мои ноги подкосились, и тело рухнуло на бетон. Как Данте мог стать таким? Он стал ненормальным, невообразимо жестоким. Он украл меня, манипулировал мной, лгал. Предал... Разрушил меня. Как ему всё сошло с рук?
Тень Данте нависла надо мной.
— Ты принадлежишь мне.
Истерический смех поднялся вверх по моему горлу и сорвался с губ.
— Я принадлежу ему. И я собираюсь вернуться к нему, даже если он отвергнет меня. Мне по-прежнему нужно добраться до него. Я принадлежу ему.
Злость, сочившаяся из Данте, пропитала меня его ядом.
— Ты принадлежишь мне, и ты останешься здесь, без вариантов.
Я подняла глаза на него. Он сумасшедший?
— Ты скажешь ему и всем остальным, что сбежала, чтобы выйти замуж за своего любимого. Ты даже не представляешь, как взорвутся все масс-медиа.