Еще четверо суток упорно шли на север, туда, где на карте были пунктиры вероятных курсов одиночных русских судов. Когда лодка всплывала для подзарядки аккумуляторов, в люки со свистом врывался ледяной ветер. Но никакой ветер и даже вентиляторы не могли выдуть застоявшийся, загустевший, сырой, смрадный запах — смесь пота, выхлопных газов, одеколона, гальюна и камбуза.
5 января в 2 часа 30 минут по Гринвичу Карл Турман, намертво вцепившись в леер, вглядывался с мостика в горизонт, постепенно очищавшийся от туч. Появились первые блики северного сияния, и это улучшало обзор. Снизу раздался возглас рулевого:
— Командира вызывает радист.
Оказывается, наблюдатели с Медвежьего засекли в 10–12 милях южнее острова одиночный пароход. Скорость и тоннаж определить не удалось, так как судно ушло на юг и быстро скрылось.
Теперь не упустить случай, не разминуться в безбрежном океане, не отдать добычу лодкам, что болтаются между Ян-Майеном и Исландией. Нужно угадать действия русского капитана. Он, конечно же, шарахнется от Медвежьего, как черт от ладана, но далеко бежать на юг не посмеет, чтобы не врезаться в зону патрулирования авиации. Итак, миль двадцать на юг, потом поворот — и во все лопатки на запад. Значит, район перехвата… Карл дал вахтенному штурману курс. Невидимая с поверхности океана лодка пошла вперед, вслушиваясь в шорохи моря. Сам Карл отправился в «келью», лег на койку. Надо беречь силы для напряженных часов, которые предстоит пережить во время охоты. Он засыпал и снова просыпался. Лишь через несколько томительных часов акустик доложил:
— Есть шум винтов.
Карл вскочил с койки, в два прыжка оказался возле акустика, сорвал с его головы наушники, прижал теплый резиновый блин к уху. Сквозь многоголосье моря доносился едва слышный звук, похожий на легкое постукивание мякотью пальца по краешку стола. Сомнений не было: лодка напала на след. Расчет оказался верным.
Капитан русского транспорта действовал именно так, как предполагал Карл.
— Не терять! Держать! Пеленг докладывать непрерывно!
Швырнув наушники на пульт, Карл рванулся снова в «келью», по пути крикнув в центральный пост, чтобы всплыли на перископную глубину. Теперь нужно подготовиться к встрече. Первым делом открыл шкафчик, достал бутылку коньяка и бокал, налил до краев, выпил. Показалось мало. Повторил. Нервная дрожь, охватившая его, когда услышал далекие, едва слышные звуки транспорта — ведь так мало было надежд напасть на след одиночного судна, — ушла, стало тепло и весело. Надел куртку на гагачьем пуху, поверх нее старый верный реглан, который служил все два года, и пошел в центральный пост.
Свободные от вахты матросы, еще минуту назад трупами лежавшие на койках, сидели нахохлившись, настороженно, словно петухи на насесте, готовые по боевой тревоге в мгновение ока занять посты. На лицах ничего, кроме покорной готовности. А за спиной монотонный, сиплый голос повторял:
— Пеленг… шум. Пеленг… слышу шум винтов. Пеленг… шум сильнее.
Механик доложил, что лодка на перископной глубине. Карл сам отдраил нижний рубочный люк, первым поднялся в боевую рубку.
— Поднять перископ!
Однако, кроме пены, захлестывавшей глаз лодки, ничего не было видно.
— К всплытию, вахту наверх!
В люк ворвался холодный воздух. Прогрохотали по трапу сапоги трех матросов и боцмана. Вслед за ними на мостик поднялся командир.
Карл первым заметил длинную черную полосу дыма. Потом из волн как бы выросли этажи надстроек, корпус. Пароход тяжело клевал прямым носом. Было видно, как валы разбивались о форштевень, накатывались на палубу. Пароход пересекал курс лодки. Он демонстрировал свой профиль прямо как на картинке справочника Ллойда. Но командир лодки и без справочника знал этот тип судов: лесовоз, скорость девять узлов; с поправкой на волну и встречный ветер — восемь. Больно медленно кивает белым гребням валов. Скорее всего, сейчас он развивает около шести узлов. Ничего не стоит влепить торпеду с первого залпа.
— Три звонка дизелистам!
Лодка вздрогнула и стала выжимать самый полный вперед, чтобы выйти на рубеж атаки. Карл медлил, не уходил с мостика, внимательно всматриваясь в приближенный оптикой бинокля корпус транспорта. Там никакого движения. Как и в прошлый раз, беспечная вахта обреченного судна ничего не замечает. Теперь рыбка на крючке и никуда не уйдет.
«Ванцетти». 10 часов 20 минут утра