— Простите, вы тайные агенты?
Агент императорской тайной службы Кадмус подскочил на месте и некрасиво вытаращил глаза. Нет, ему не почудилось. Незаметно подошедший вплотную объект слежки глядел ему прямо в лицо, застенчиво хлопая ресницами и ковыряя носком туфельки землю.
— Девочка… э…понимаешь…
Агент Павлос, который как раз в этот момент в очередной раз поднялся на крыльцо и пытался что-либо разглядеть в небольшое мутное стекло, вмонтированное во входную дверь в качестве глазка, резко обернулся. Не может быть, чтобы их, лучших агентов, так походя раскрыли! Внезапно распахнувшаяся дверь едва не сбила его с ног, однако Павлос успел ухватиться обеими руками за перила. Аглая сразу же потеряла всякий интерес к мужчинам и жадно обратилась к появившейся на крыльце подруге:
— Что, принца уже выбрали?
— Выбрали-выбрали, пойдем теперь отсюда!
Полина ухватила подругу за руку и потащила за собой. Глаза у нее были шальные, парик слегка съехал на бок, на груди, поверх жабо, на толстой позолоченной цепочке болталась какая-то массивная блямба.
— В кабачке "Сытый весельчак" блондинка, переодетая лакеем, пробыла около сорока минут. Компаньонка все это время ждала ее под дверью. Оттуда девушки пешком направились в особняк звезды императорского балета Вайореля Великолепного и находятся там по сей момент, — докладывал на следующее утро главе тайной императорской службы Мназону Линосу старший дознаватель Андроник. — По сообщению агентов Кадмуса и Павлоса, обе они были чем-то взбудоражены. Опрос горничных господина Вайореля показал, что девушки — провинциалки из Руасии Полина и Аглая, которых их хозяин привез с собой из отпуска с неизвестной целью и разместил в гостевом крыле. Нет, он с ними не спит.
Горничные также сообщили, что гостьи господина Вайореля все время ведут себя странно. Так, вчера вечером Полина — это блондинка — думая, что, кроме подруги ее никто не видит, сначала несколько раз поцеловала кисти своих рук, потом свое отражение в зеркале. При этом она все время косилась на запястье правой руки. Нет, на запястье она не носит украшений. Потом достала из шкафа гномий рюкзак, из рюкзака — объемную сумку, а из сумки — крохотную бардовую книжечку, размером в половину своей ладони. На первой странице книжечки оказался размещен чей-то миниатюрный портрет, который она тоже несколько раз поцеловала. Чей это был портрет — горничные, подглядывающие в щелку двери, не разглядели.
После этого блондинка долго бегала по комнате и ругалась, а затем запулила в открытое окно массивный кулон на толстой цепочке желтого металла. Кулон с изображением короны, перечеркнутой решеткой, попал в агента Павлоса, который вел наблюдение за особняком из сада. Украшение приложить к отчету не удалось, поскольку сразу после броска блондинки во двор вышла черноволосая девушка и принялась его искать. Агенту Павлосу пришлось оставить вещдок на месте и скрыться в кустах. Вернувшись в комнату, брюнетка отдала кулон подруге, которая не глядя сунула его в рюкзак.
В тот же день Павлос попросил неделю отпуска на основании того, что не может исполнять обязанности тайного агента с такими запоминающимися приметами, как шишка на лбу и некрасивая ссадина на скуле. Я перевел его на время во внутреннюю охрану дворца.
Опросить самого господина Вайореля не представилось возможным, так как домой он вчера не возвращался, и в настоящее время находится на репетиции. А господин директор театра Елевферий Дион на просьбу вызвать господина Вайореля для беседы отреагировал очень нервно и заявил, что плевать он хотел на наши шпионские надобности. Вот отыграют программу на Дне Коронации, и тогда мы можем записаться на прием у его секретаря. Да, так и сказал.
Поздним утром невыспавшаяся Лаодика — ночью она несколько раз вставала, чтобы посмотреть на себя в зеркало — готовилась к встрече с новыми подругами и благодетельницами. Принцессе показалась привлекательной мысль устроить в своем тайном убежище что-то вроде прощального пикника — все равно место уже раскрыто. Она велела служанке собрать корзину с завтраком на троих, прихватить теплый плед и отнести все добро туда, куда она покажет. "Ого! — подумала служанка, — наша уродина решила рассекретить свою нору. Не иначе как во дворце то-то назревает".