— Ну и барахла у вас, девушки, — покачал головой начинающий менестрель, рывком выдергивая из спрессованного имущества гномий рюкзак. Вожделенный котелок вылетел вместе с ним и покатился по земле, позвякивая ручкой. Из него вывалилось какое-то тряпье, напиханное внутрь для экономии места. Мирик собрал его и бросил в общую кучу.
Аглая догнала укатившийся котелок и вытряхнула из него землю, легкомысленно приговаривая: "Ну и ладно, все равно мыть".
Полина, не обращая внимания на всю эту кутерьму, продолжала обниматься с деревом.
— Это она так заряжается энергией природы, — пояснила наконец Аглая, поймав недоуменный взгляд юного менестреля. — Ну, у нас в Руасии некоторые считают, что, обняв дерево, поздоровавшись с ним и поблагодарив, можно оздоровиться, очистить мысли и все такое прочее.
— А парней с этой же целью обнимать нельзя? — хитро прищурившись, поинтересовался Мирик. — В принципе, я готов помочь.
Аглая молча огрела доброхота котелком по спине и направилась к воде. Полина наконец отлепилась от затисканного дерева и побрела за ней следом, любуясь на реку и легкие облака над водой. В душе ее поселилось умиротворение. Мирик пожал богатырскими плечами и принялся собирать хворост для костра.
Два королевских гвардейца, с раннего утра сидящие в схроне в ближайших кустах, с интересом наблюдали за действиями отдыхающих. Новенькие удочки и ведерко с сачком призваны были обеспечить засадникам легенду на случай, если их обнаружат.
Такие схроны в день государственного праздника были понатыканы по всему берегу Вертлявки от столицы до государственной границы. Ибо традиции традициями, но молодой король Румых ничего не собирался пускать на самотек.
— Скажи, дядька Полтавчик, а что, действительно, если обнимешь дерево, можно поздороветь? — от скуки поинтересовался более молодой гвардеец.
— Конечно, — не моргнув глазом, ответил Полтавчик. — Посмотри на меня, Клюник, видишь, какие бицепсы? Это от того, что мне часто приходится сидеть в кустах в засаде.
Девушки принесли в котелке воду и оставили Мирика обустраивать стоянку и кипятить на костре чай. Варить обед юные путешественники не собирались — у них было при себе все, чтобы настругать на скорую руку сколько угодно бутербродов. Сами девицы, пока готовится чай, собирались искупнуться и теперь живо обсуждали, как половчее это сделать при полном отсутствии купальников.
Полина предлагала окунуться нагишом, ведь из-за густых кустов ничего не будет видно. Более скромная Аглая считала, что приличнее будет поплавать в нижнем белье.
К их спору незаметно прислушивались гвардейцы, Мирик и лось.
— И чем, интересно, твои стринги приличнее полностью голой задницы с точки зрения мира, где до сих пор, возможно, существует право первой ночи? — вопрошала Полина.
— Ну, мне так спокойнее! И у меня не стринги!
— А сушить свое бельишко ты на глазах у Мирика будешь? — не унималась актриса. — Хочешь, чтобы парня хватил удар от созерцания твоего бюстгальтера с силиконовыми вставками? Он же наверняка уверен, что это все твое!
— А это все мое! — рассердилась Аглая. — Думаешь, если я маленького роста, у меня и груди нет! Ладно, пойдем купаться голышом, сейчас посмотришь!
У Мирика округлились глаза, Полтавчик и Клюник, сколько могли, вытянули шеи. Лось, ощипывающий листья с куста в опасной близости от гвардейского схрона, бочком-бочком начал приближаться к воде. Мысли в голове при этом у него были совсем не лосиные: "Как же легко нас, мужиков, заинтриговать! Вот почему при том, что раздеться собираются обе девушки и у Полины фигура откровенно лучше, мне теперь так нестерпимо хочется взглянуть на сиськи этой малявки?"
Полина поняла, что из нее опять поперла "мисс бестактность", и принялась объяснять, что она не то имела в виду. Получалось плохо. Аглая замотала косу в аккуратную кукулю, извлекла из рюкзака полотенце и, не слушая жалких оправданий подруги, решительно направилась к воде. Полина поспешила следом. Мирик вздохнул и принялся разводить костер. Лось, неторопливо пощипывая травку, продвинулся к реке еще на несколько шагов.
Не доходя нескольких метров до воды, девушки разулись, оставили на траве обувь и свернули налево, где почти вплотную к реке подбирались заросли ветлы. На мокром речном песке оставались узкие цепочки следов босых ножек сорок первого и тридцать шестого размеров. Аглая пристроила полотенце на ветку и стянула с себя платье, оставшись в пресловутом лифчике и широких доферских шароварах. Полина пошла другим путем: сняла сначала шаровары и принялась задирать подол. Из кустов высунулась и тут же спряталась в тонких ветках любопытная рогатая голова.