Удзаттэ! (Uzatte!) - "Пошел в...".
Синдзимаэ! (Shinjimae!) - "Убирайся к черту!"
Тимпункампун (chinpunkanpun) - "Ни хрена об этом не знаю".
Бу- (bu-) - Глагольная матерная приставка. Скажем, "бу-ккоросу" примерно переводится как "убью на фиг". ^_^
Оскорбления
Киккакэ (kikkake) - "позер", человек, пытающийся казаться круче, чем есть.
Тикусёмо (chikushoumou) - "Сукин сын".
Ама (ama) - "Сучка". Буквально переводится как "монахиня". ^_^
Бака (baka) - "дурак". Не очень оскорбительное выражение. Часто используется детьми.
Бакаяро (bakayarou) - Более оскорбительная и "крутая" форма предыдущего. Используется мужчинами и по отношению к мужчинам. По смыслу ближе к "ублюдок".
Ахо (ahou) - "Придурок, недоумок".
Тэмаэ/Тэмээ (temae/temee) - Оскорбительный мужской вариант местоимения "ты". Обычно по отношению к врагу. Нечто вроде "ублюдок" или "сволочь".
Онорэ (onore) - То же самое, но более грубо.
Кисама (kisama) - То же самое, но еще более грубо.
Коно-яро (kono-yaro) - "Сволочь".
Кусотарэ (kusotare) - "Идиот, дебил". Буквально - "голова из дерьма".
Рэйдзи (reijii) - "Псих".
Одзёсама (ojousama) - "Принцесса", испорченная девчонка из богатой семьи.
Хаппо бидзин (happo bijin) - Двуличный, ко всем подлизывающийся человек.
Яриман (yariman) - "Шлюха".
Косё бэндзё (kosho benjo) - "общественная уборная", девушка, которая никому не отказывает.
Глава 2 «Наших душ глубина»
Ни Суслик, ни Валентин не понимали, что произошло. Покинувшая своё уничтоженное пристанище душа отважного авантюриста не прошла незамеченной мимо Энма Дайо. Его божественная воля пришла на помощь балансирующему на грани жизни и смерти юнцу, соединив две сущности воедино. Бог смерти имел свой интерес в этом деле, но рассказывать о нём смертным не собирался.
Суслик резко перехватил управление у Валентина. Он вырубился на лестнице, а пришёл в себя в какой-то белой комнате. Огляделся: знакомый лазарет. Хотя в этой комнатёнке он был всего один раз, когда навещал загремевшего в медпункт Хомячка. Подумать только, он на спор сожрал полкило незрелых слив!
Хотя навещал – это громко сказано. Суслик сидел на кровати, а Хомячок весело проводил время за маленькой дверкой в углу палаты. Их разговор то и дело прерывали угрожающие звуки расстроенного кишечника.
Валентин хмыкнул. Да уж, Хомячок был из тех, кто может впихнуть невпихуемое. Ему точно хватит безрассудства объесться сливами на спор.
Дверь скрипнула. Пациент тут же притворился спящим – на всякий случай. В палату осторожно вошла Ласка, приблизилась к кровати, склонилась. Пышная грудь оказалась перед самым лицом. Суслик зарделся, а тело тут же заявило о своём пробуждении.
– Вот и умница! – сказала она, потрепав его по щеке.
Вал перехватил её руку, но Ласка без труда высвободилась.
– Все хорошо, малыш. Тебя немного потрепало, но опасность миновала. Так что мы никому ничего не расскажем, идёт?
– Не расскажем, – повторил за ней Суслик, шумно сглатывая.
Близость роскошных форм не позволяла сосредоточиться. Японочка была сногсшибательна. Рыжие волосы и зелёные глаза придавали ей особую экзотичность.
– До завтра спи тут.
– А…
– Об этом не думай. Скажу, что с температурой пришёл. А завтра вперед, в бой!
Суслик поёжился. Даже близкое присутствие красивой девушки не спасло его от погружения в мрачные воспоминания. Ласка тихонько ушла, закрыв за собой дверь, а Суслик заново переживал один из худших своих кошмаров.
Там, во сне, группа кадетов вышла к учебному автодрому. И Вал всем существом почувствовал, как на Суслика наваливается отчаяние. Вождение было его персональным проклятьем в этой жизни. Едва сев в машину, он терял ориентацию в пространстве, а «право» и «лево» становились непостижимыми понятиями. На какие только уловки он ни шёл, чтобы помочь себе: вешал бумажный браслет на левую руку, отмечал чернилами правую, надевал только один носок. Но стоило оказаться в кабине, руки и ноги становились чужими и лишались связи с мозгом.
Вал расхохотался, потом стал мысленно извиняться, а потом снова расхохотался.
«Во я шизик, твою-то мать!» - он уже не воспринимал себя отдельно от Суслика.
А Суслик совсем раскис на подходе к стоянке.
«Эй, парень, это всего лишь внедорожник, даже не грузовик! Смелее, братец Кролик!»
Он сел на водительское место, будто на электрический стул. Теория подло покинула голову, остались только верные приятели – маленький страх и большая паника. Ноги стали ватными. Попытался нащупать педали. Он твердо знал, что их три, но, казалось, будто под подошвами пианино.