– Скажи мне, что ты хочешь, милый, – донеслось откуда-то из глубины горла.
Её голос без поддержки вокодера прозвучал неожиданно резко. Я кашлянул.
– Как тебя зовут?
– Анемона. Хочешь узнать, почему меня так зовут?
Её рука, проникнув за мой пояс, начала работать. За спиной тихо щёлкал счётчик.
– Ты помнишь одну девушку, работавшую здесь? – спросил я.
Она уже возилась с ремнём.
– Милый, ни одна девушка, работавшая здесь, не сделает для тебя то, что сделаю я. Итак, что ты хочешь…
– Её звали Элизабет. Это её настоящее имя. Элизабет Элиотт.
Женщина резко отдёрнула руки, и маска вожделения соскользнула, словно стаяла изнутри лица.
– Какого чёрта тебе нужно, твою мать? Ты фараон?
– Кто?
– Фараон. Легавый. – Перейдя на крик, она отпрянула от меня. – У нас есть всё, что нужно…
– Нет.
Я шагнул к ней, и женщина приняла умелую боевую стойку. Отступив назад, я тихо произнес:
– Нет, я её мать.
Напряжённая тишина. Женщина злобно смотрела.
– Чушь собачья. Мамаша Лиззи до сих пор на хранении.
– Нет. – Схватив её за руку, я заставил пощупать мою промежность. – Чувствуешь? Там ничего нет. Меня загрузили в эту оболочку, но я женщина. Я не могу, не хочу…
Девушка распрямилась, неохотно засовывая руку мне в штаны.
– Что-то у вас оболочка чересчур хороша, – усомнилась она. – Вы ведь только что с хранения. Условно-досрочно освобождённых обычно загружают в высохшее тело какого-нибудь наркомана.
– Я освободилась не досрочно.
Всё, что в нас вдолбили в Корпусе чрезвычайных посланников, пронеслось у меня в голове эскадрильей реактивных штурмовиков, оставляя следы правдоподобной лжи на правдивых подробностях.
– Ты ведь знаешь, за что я отправилась на хранение?
– Лиззи говорила про воровство «крошек мозга»…
– Да. Погружение. А ты знаешь, в чьё сознание я погрузилась?
– Нет. Лиззи никогда об этом не распространялась…
– Элизабет не знала. И в прессе об этом не упоминалось.
Грудастая девица подбоченилась.
– Так в чьё же?..
Я одарил её снисходительной усмешкой.
– Тебе лучше не знать. Это очень влиятельный человек. Достаточно влиятельный, чтобы вытащить меня и дать вот это.
– Недостаточно влиятельный, чтобы вернуть тебя в оболочку без краника.
В голосе Анемоны ещё чувствовалось сомнение, но доверие к моему рассказу поднималось стремительно, как коралловый риф из воды во время отлива. Она хотела поверить в маму из сказки, ищущую заблудшую дочь.
– Как получилось, что вам при загрузке сменили пол? – спросила она.
– Мы заключили договор, – сказал я, скользя по грани правды. – Этот… человек… он вытаскивает меня из хранения, а я выполняю для него кое-какую работу. Такую, для которой требуется мужское тело. Если всё пройдет успешно, я получу новые оболочки для себя и для Элизабет.
– Вот как? Поэтому вы и пришли сюда?
В голосе Анемоны появилась горечь, говорящая о том, что её собственные родители ни за что не станут её искать. А также о том, что она мне поверила. Я выложил последнюю ложь.
– С новой оболочкой для Элизабет возникли кое-какие проблемы. Кто-то ставит палки в колёса. И я хочу узнать, кто и почему. Ты знаешь, кто её зарезал?
Опустив лицо, Анемона покачала головой.
– У нас с девушками частенько происходят разные неприятности, – тихо произнесла она. – Но Джерри всем выплачивает страховку. Он очень заботится о нас. Даже помещает на хранение, если лечение занимает много времени. Только тот, кто расправился с Лиззи, не был постоянным клиентом.
– А у Элизабет были постоянные клиенты? Люди влиятельные? Кто-нибудь со странностями?
Анемона посмотрела на меня, и в уголках её глаз появилось сострадание. Я понял, что сыграл роль Ирены Элиотт безукоризненно.
– Миссис Элиотт, все, кто приходит в наше заведение, со странностями. В противном случае они бы сюда не приходили.
Я заставил себя поморщиться.
– Ну а насчет важных шишек?
– Не знаю. Послушайте, миссис Элиотт, Лиззи мне очень нравилась. Пару раз, когда мне было плохо, она помогала, но близки мы не были. Лиззи дружила с Хлоей и… – Осекшись, она поспешно добавила: – Ничего такого вы не подумайте. Просто они с Хлоей, и ещё Мак, они одалживали друг другу вещи, делились тайнами, понимаете?