– …а я говорю вам, что есть только один судья! Не верьте учёным, уверяющим…
Хрипящий голос из неисправного громкоговорителя настиг нас, как только мы спустились по лестнице. Обернувшись, я увидел рядом со стоянкой толпу, а в центре – мужчину в чёрном одеянии, забравшегося на контейнер. Над головами слушателей реяли голографические плакаты.
«НЕТ РЕЗОЛЮЦИИ НОМЕР 653!»
«ТОЛЬКО БОГ МОЖЕТ ВОСКРЕШАТЬ!»
«ОЦИФРОВКА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА – ЭТО СМЕРТЬ!»
Голос оратора потонул в бурных овациях.
– Что это?
– Католики, – презрительно скривив губу, объяснила Ортега. – Старинная религиозная секта.
– Да? Никогда о них не слышал.
– Неудивительно. Они не верят в возможность оцифровать человеческое существо, не потеряв при этом душу.
– В таком случае, эта вера не имеет широкого распространения.
– Последователи католицизма есть только на Земле, – угрюмо заметила Ортега. – Кажется, Ватикан – это их главный центр – финансировал отправку двух криокораблей на Старфолл и Латимер…
– Мне приходилось бывать на Латимере, но ничего подобного я не видел.
– Корабли стартовали в начале столетия, Ковач. К месту назначения они прибудут не раньше, чем через двадцать лет.
Мы стали обходить сборище стороной, но молодая женщина с решительно зачёсанными назад волосами попыталась вручить мне листовку. Её движение оказалось настолько неожиданным, что я не успел совладать с рефлексами новой оболочки и поставил блок. Отпрянув назад, женщина остановилась, сверля меня жёстким взглядом, сжимая в протянутой руке листовку. Фальшиво улыбнувшись, я взял бумагу.
– Они не имеют права… – начала женщина.
– Да, я совершенно с вами согласен.
– Только Господь Бог может спасти душу.
– Я…
Но тут Кристина Ортега решительно увела меня прочь, схватив под руку движением, в котором чувствовался профессионализм. Я вежливо, но не менее решительно стряхнул с себя её руку.
– Мы куда-нибудь спешим?
– Полагаю, и нас, и вас ждут более приятные занятия, – не разжимая губ, процедила она, разглядывая своих подчиненных, которые отбивались от митингующих с листовками.
– А что, если я хотел поговорить с этой женщиной?
– Да? А мне показалось, вы собирались свернуть ей шею.
– Это моя оболочка. По-моему, над ней поработали нейрохимики, и женщина непроизвольно задела какую-то струну. Видите ли, большинству людей после выгрузки позволяют полежать несколько часов. Так что я немного не в себе.
Я посмотрел на зажатый в руке листок. «МОЖЕТ ЛИ МАШИНА СПАСТИ ДУШУ?» – гласил риторический вопрос. Слово «машина» напечатали шрифтом, который должен был напоминать об архаичных компьютерных дисплеях. «Душа» была выведена переливающимися стереографическими буквами, плясавшими по всему листу. Я перевернул его, желая узнать ответ.
«НЕТ!!!»
– Значит, против криогенной подвески они ничего не имеют, но переправка людей в оцифрованном виде им не по душе. Любопытно. – Я оглянулся, задумчиво глядя на транспаранты. – А что такое резолюция номер 653?
– Это одно дело, которое в настоящее время разбирает суд Объединенных Наций, – объяснила Ортега. – Прокурор Бей-Сити хочет допросить католичку, находящуюся на хранении. Она главный свидетель. Ватикан утверждает, что она уже умерла и находится в руках Господа. Католики считают подобный допрос святотатством.
– Понятно. Можно не спрашивать, на чьей стороне ваши симпатии.
Остановившись, она посмотрела мне прямо в глаза.
– Ковач, я ненавижу этих проклятых извращенцев. Они издевались над нами в течение двух с половиной тысяч лет. Ни одна другая организация в истории человечества не повинна в стольких страданиях. Представляете себе, католики даже не позволяют последователям своей религии планировать рождаемость, чёрт побери! За последние пять столетий они выступали против всех медицинских открытий. Единственное, что можно сказать в их пользу: эта зараза не может распространиться на человечество из-за того, что они не принимают оцифровку сознания.
Как выяснилось, мне предстояло путешествовать в видавшем виды, но бесспорно быстроходном транспорте «Локхид-Митома», выкрашенном, насколько я мог понять, в полицейские цвета. Мне приходилось летать в «Лок-Митах» на Шарии, но там они были матово-чёрными, невидимыми для радаров. По сравнению с ними машины в красные и белые полосы казались кричащими. В кабине неподвижно сидел пилот в солнцезащитных очках, таких же, как и у остальных из группы Ортеги. Люк уже был открыт. Когда мы поднялись на борт, Ортега постучала по крышке люка, и турбины тихонько зашелестели, пробуждаясь к жизни.