— Прошу прощения, — восстановив дыхание, выдавливает он из себя, — Раз он теперь ваш человек, то и это ваше, — на стол кладутся какие-то бумаги, — Честь имею.
На полусогнутых этот тип выходит из ангара, оставляя меня в недоумении.
— Что это было? — спрашиваю у Олега.
— А! Не обращай внимания! Дурак он просто, привык, что первая шишка у нас в городке, вот и строит из себя, — пилот устало горбится, а я, наконец, делаю то, что хотел с самого начала — запускаю диагностику на него. Ничего особенного, разве что печень и другие потроха в более темном, чем обычно, спектре. Это ж как надо отравиться, чтобы, будучи одаренным, так плохо выглядеть? Легкий запашок перегара, который чуется на близком расстоянии, не оставляет сомнений в причине отравления.
Беру и листаю оставленные документы.
— Так, так… Разбитое зеркало, подожженная стойка в баре. Штраф за драку, сопротивление при задержании. О! И главный приз — автомобиль! Спалённый! — не у одного меня, смотрю, отпуск удался.
— Двадцать тысяч, это ж почти два грузовика по стоимости! Олег?
Земеля поднимает на меня больные тоскливые глаза и снова прячет их за подпоркой из рук.
— Приехал. Как раз на свадьбу попал. Этот вот, — кивок в сторону выхода, — и Аня моя…
— Оу! — сочувственно тяну, — Загулял?
— Угу… Извини, деньги свои я почти все уже к тому моменту родителям отдал — они давно от деда съехать хотели, дом строили. Я отработаю, ладно? И спасибо, что с братом помог.
— Вот тут, если можно, поподробнее, я вообще ничего не понял.
Земеля тяжко вздыхает, но пускается в объяснения:
— Дед у нас больной на всю голову. Сто лет, на кладбище с хлебом-солью давно дожидаются, а он все с наследником определиться не может. А род большой, потомков настрогал много. Еще и брат его постарался. Но работать нам невместно никак! Как же! Березины еще при Павле герб получили! Отец и кто из родни поумнее в соседний город бусины заряжать ездят, чтоб с голоду не подохнуть, потому что этот старикашка не разрешает. Отец у деда старший, думал всю жизнь, что титул унаследует, вот и не рвался никуда. А дед на старости лет чудить начал, то одного наследником назначит, то другого, всю родню перессорил.
— И, главное, было бы из-за чего! Там всего наследства — усадьба разваливающаяся, да гонор непомерный. Чего, думаешь, я в армию-то подался?
— Понятия не имею, ты ж никогда не рассказывал.
— А нечего особо рассказывать, как только школу закончил, так из дома сбежал, да в армию завербовался, лишь бы от остальной семейки подальше. Дед в сердцах из рода изгнал, не поленился начальнику учебки написать. Мне фамилию новую наш полкан дал. Сиплым записал из-за того, что я как раз охрип — в увольнительной до мороженого дорвался, почти на всю стипендию тогда купил… — Олег долго молчит, прежде чем продолжить, но я его не тороплю, не тот случай, — А Толик у деда последние годы в фаворитах ходил. Еще и Аню как-то уговорить смог, ее-то род гораздо нашего богаче.
— И?
— А тут я вдруг возвращаюсь. Да еще при деньгах. Дед, с какого-то перепугу решил, что раз я столько родителям отдал, то у себя еще больше оставил. Вот, захотел в род обратно принять, титулом этим чертовым все соблазнял. Ну, мы с Толяном и поцапались окончательно. И так-то после его свадьбы на ножах были. Веришь, чуть до братоубийства не дошло… Еще и родня опять вся перегавкалась. Пришлось сказать, что в другой род вхожу. Толя убедиться приехал, даже медовым месяцем пожертвовал, — злая усмешка Земели заставляет усомниться, что это обстоятельство его как-то расстроило, — Родителей жалко, им в этой истории больше всего досталось… — печально заканчивает друг.
— Прорвемся, — крепко сжимаю плечо пилота, пуская целительную волну, — Здравствуй, что ли, дворянский недоросль Васин Олег Петрович?
— Здравствуй, глава рода! Сам-то как? Где-то гулял? Ван сказал, с конца июня не появлялся. Девки-то хоть в Москве целые остались на нашу с Лёхой долю?
— Остались-остались. Отдохнул — во! — показываю оттопыренный большой палец, не грузить же его подробностями.
— А седина, видимо, от перетраха взялась? Темнишь, шеф, — несмотря на слабое освещение, Земеля заметил изменения в моем облике.
А что мне делать, если эта вроде бы мелочь целительством не исправляется? Даже маменька оказалась бессильна, а красить волосы принципиально не хочу.
— Модно так в этом сезоне.
— Ну-ну. Расскажешь?
— А, ну его! Проехали. Главное, все хорошо закончилось.
Багажа у меня нет, разбирать нечего. Дорогой костюм, надетый по случаю получения аттестата две недели назад, теперь только на помойку и годится — плохо перенес знакомство с Роговым. Душ и чистая одежда приводят меня обратно в хорошее расположение духа. Еще и вкусные запахи дразнят нос.