— Сто тысяч.
Тонюсенькое водное лезвие срывается с пальцев и разбивает стакан, все еще зажатый купцом.
— Что ж вы так неосторожно-то, Иван Иванович! Порежетесь ведь!
— Двести.
— А как ваше здоровье вообще? Сердечко не шалит? В вашем возрасте, да еще с молодой женой стоит уделять здоровью повышенное внимание, — заботливо беру купчину за руку, якобы щупая пульс и слегка взвинчивая кровяное давление.
Вырвав руку, Гавриленков некоторое время шумно дышит, успокаивая подскочивший ритм сердца.
— Сколько вы хотите?
— Есть такая замечательная круглая цифра, полмиллиона называется. Давайте сразу на ней остановимся.
Мои паи, конечно, столько не стоят, а вот в сумме с Наташкиными деньгами набежит гораздо больше, хорошо купчина сумел раскрутить наш проект, контракт с администрацией города, который мы с ним отхватили в январе, очень помог в свое время подняться.
— Вы, вы шутите? — купец неосторожно режется осколком, все еще зажатым в кулаке.
— Нисколько, — мимоходом, даже не касаясь, залечиваю порез, — Кстати, какой цвет гранита вы предпочитаете?
— К-к-какого гранита?
— Ну как, на памятник… Вы так плохо стали выглядеть, еще и порезались, а я предупреждал вас…
Купец устало молчит некоторое время, а потом решительно достает бланк договора и начинает его заполнять. Люблю понятливых людей, а то уже устал держать сочувственную мину, все время хихикнуть хочется. Спустя полчаса подписываем договор. Аккуратно складываю свой экземпляр во внутренний карман.
— У меня пока только чек.
— Отлично, вы же не хотите надуть своего бывшего делового партнера?
Злой взгляд купца говорит об обратном, но внешне он обреченно кивает.
— Кланяйтесь от меня Наталье Сергеевне. Впрочем, не стоит. Если денег до понедельника не будет — сам зайду проведать.
Намеки мне сегодня хорошо удаются, Гаврюша аж снова бледнеет при мысли о моем повторном визите.
— Кстати, вдруг вам интересно… — решаю все-таки добить купца, — Смотрите, кто мне дворянство вручал! — снимок с серьезным Милославским, пожимающим мне руку, производит на купца неизгладимое впечатление. Кажется, что кровь вообще полностью отлила от его лица, настолько белым становится этот обычно румяный полнокровный толстяк, — Хотел ему свои паи продать, но все-таки о вас первом подумал. Первый деловой партнер, как-никак!
Странным взглядом Гавриленков провожает меня до самого выхода из кабинета. Похрен, зато теперь сто раз подумает, прежде чем возможную пакость подстроить. Так что не сомневаюсь, в понедельник деньги будут на счете.
Пожалуй, к визиту к князю я готов.
Интерлюдия 2.
Секретарь открыл дверь в кабинет, едва завидев входящего Григория. Однако, вопреки обыкновению, хозяин даже не сделал попытки встать, приветствуя гостя, и не произнес ни слова, пока Осмолкин-Орлов устраивался в кресле напротив. Такое начало встречи напрягало.
— У вас есть какие-то новости для меня? — первым не выдержал и нарушил молчание бывший гвардеец.
— Да, но вы меня обманули.
— Обманул? В чем? — удивление казалось совсем ненаигранным, но Гавриленков не поднялся бы с самого низа, если б не умел распознавать ложь. Теперь даже самого его удивляло, как он мог поверить и довериться этому человеку. Не иначе, бес попутал. Да еще корочки одного ведомства ввели в заблуждение.
— Теперь я уже думаю, что во всем.
— А поконкретнее можно? Очень трудно, знаете ли, объясняться, не зная сути обвинений.
— Во-первых, вы обещали защиту, в первую очередь Наташе.
— С ней что-то случилось? — Иван Иванович даже передернулся от предвкушения, которое на миг мелькнуло в глазах его собеседника.
— Нет, слава Богу, и со мной, как видите, тоже все хорошо, — хмуро проронил купец, — Но это не ваша заслуга.
Григорий, подавшийся до этого вперед, как-то разочарованно откинулся обратно на спинку кресла.
— Тогда в чем вы меня обвиняете? — поинтересовался он с некоторой ленцой в голосе.
— Егор приходил ко мне домой в пятницу.
— И?
— Попросил выкупить свои паи. Очень настойчиво попросил, — хозяин непроизвольно кинул взгляд на место глубокого пореза, от которого не осталось и следа.
— Он угрожал вам? — снова подобрался гость, — Шантажировал жизнью Натальи или вашей собственной?
— Вы знаете, — с неожиданной усмешкой ответил Иван Иванович, — не угрожал. Но повторюсь, просил очень настойчиво.
— Надеюсь, вы отказали?