— Это твой отец, тут и гадать нечего, а это кто? — вертит в руках Земеля снимок Николая.
— А это Николай Васильев, — полюбовавшись на недоуменное выражение лица Земели, подтверждаю, — Да-да, тот самый, сын Елизара Андреевича.
— Не понял… А это тогда? — кивок на фото моей взрослой копии.
— Как ты сам сказал, мой отец.
— …?
— В автобусе, который ехал в Рязань, было две Дарьи: одна — бывшая Диндиля, которую при крещении так назвали, другая — моя мать. Может, и еще были, имя-то распространенное, но нам они неинтересны. И так случилось, что в момент аварии Митька оказался на руках у абсолютно посторонней девушки и у нее же сумочка с документами. Никакой мистики — просто помогала перепеленать, вот и вызвалась подержать. Так и вылетела через окно с чужим ребенком и бумагами, а Николай и Диндиля погибли.
— И ты хочешь сказать, что женщин перепутали? Ерунда какая-то…
— Автобус загорелся, осень сухая была — лес вокруг тоже вспыхнул. Так что многие тела сильно обезображены были, в закрытых гробах потом хоронили. Диндилю дед до этого в глаза не видел, волосы у матери подгорели, сама она чумазая, босая. Зато в Митьку от шока вцепилась и на Дарью отзывается. Еще и документы все целы, хоть и помяты сильно. Так что когда Елизара Андреевича вызвали, все уверены были, что это его невестка.
— И бывший глава тайной канцелярии ни о чем не догадался? — с заметным сарказмом интересуется Земеля.
— Эй-эй, полегче! Догадался, конечно, это в больнице, куда пострадавшие попали, разбираться не стали. Если б не гибель сына, он бы наверно сразу же понял, а так только после похорон неправильность уловил. Это мне мать так рассказала, сама она вообще от шока три дня молчала, не в себе была. Женщин в доме не было, всего трое слуг из ветеранов его обслуживали, так что осталась мать при Митьке нянькой. Дальше все как в старой истории, за исключением того, что мать он удочерил, когда мне лет шесть было, а меня ввел в род по всем правилам.
— То есть мать твоя не невестка ему, а приемная дочь, получается? Погоди, в бумагах было написано, что она Дарья Дамировна, а ведь тогда она Дарья Елизаровна должна быть?
— Глазастый! При удочерении в таком возрасте отчество не обязательно менять. Хотя она вообще не Дамировна, а Ивановна — чистокровная русская. Зачем это деду надо было — не спрашивай, до сих пор не во всем разобрался.
— А кто твой отец?
— Нет у меня отца. До недавнего времени Николая Васильева отцом считал, а Митьку — родным братом.
— А это? — жест в сторону снимка.
— А это — отдельная песня… Вполне возможно, именно из-за него меня Задунайский и пригласил.
— Что, известная личность?
— Павел Александрович Потемкин собственной персоной, — Олег изумленно присвистывает, потом берет в руки снимок и сравнивает со мной.
— Надо же, одно лицо. Действительно, с таким родственником выдавать себя за внука Васильева-Морозова как-то…
— Нормально. Причем, заметь, я себя не выдаю, а являюсь им по факту. Документы об удочерении у матери имеются, есть записи в гражданских и церковных книгах, есть свидетели, — не уверен, что Гришка подтвердит, если что, факт удочерения, но в том, что он знал, почти не сомневаюсь. Раз мать видела его у деда, когда училась, значит, еще тогда эта история завязалась.
— А третья версия?
— А третья версия — это копия второй, но с дополнениями, похожими на правду. Причем все дополнения — это исключительно мои домыслы, особых фактов у меня нет.
— Озвучишь, раз начал?
— Озвучу, куда денусь. Только сказочка еще загадочнее, чем предыдущие получится, — вздыхаю, делая паузу перед последним самым неприятным рассказом.
— Начну издалека. Есть такой городок, Коломна, аккурат между Москвой и Рязанью расположен. И вот туда-то и прибыл семнадцать лет назад молодой князь Потемкин знакомиться с будущей женой. А совсем юной девушке Даше страшно любопытно было посмотреть на наследника клана. Посмотрела, результат сидит перед тобой. Если учитывать, что Павлу в тот момент двадцать шесть было, а Даше семнадцать, то как все происходило, надеюсь, объяснять не надо? — Земеля молча мотает головой, — Родители девушки сделать ничего обидчику не могли, а позора не хотели, поэтому отсекли дочь от рода и отправили подальше, в Рязань, к родственникам. Какими соображениями они руководствовались — сказать не могу, меня, как понимаешь, еще на свете не было. Мне и это-то нанятые люди раскопали с трудом, мать всего раз про Коломну обмолвилась, когда я маленьким был. Автобус, как я уже рассказывал, попал в аварию и сгорел, а неопознанный женский труп передали родителям, те похоронили и забыли, — на этом месте делаю перерыв, давая собеседнику переварить предысторию.