В толпе раздались смешки. Не сомневаюсь, что общество с удовольствием подхватит брошенное королем пренебрежительное прозвище. Тут важно не показывать, что меня это как-то задевает. Ведь явный расчет на то, что гордый юнец не сдержится и вспылит.
— Мне оно не кажется обидным, ваше величество, — спокойно отозвался я. — Ремесло не хуже прочих. Вот если бы я запятнал себя воровством или еще чем-то постыдным, тогда да, мне было бы весьма неловко. А быть успешным торговцем — это хороший опыт, который пригодится и в делах управления тиррством.
Эдмер недобро сверкнул глазами, но вынужден был на публику благосклонно рассмеяться.
— Что ж, время покажет, достигнете ли вы в этом такого же успеха. На худой конец, всегда сможете вернуться к тому, что у вас неплохо получается.
Снова раздались смешки.
— Надеюсь, поставки артефактов теперь не прекратятся, тирр Аллин? А то мои воины на приграничных территориях успели по достоинству оценить вашу придумку с «водным взрывом».
— К сожалению, не уверен, что смогу находить на это достаточно времени теперь, когда появилось столько других обязанностей, — мстительно сказал я, улыбаясь такой же фальшивой улыбкой, как и король.
— Весьма прискорбно это слышать, — протянул король. — Что ж, еще раз рады приветствовать вас всех при дворе. Веселитесь и развлекайтесь!
Он махнул рукой, разрешая нам отойти к другим гостям, на что я отреагировал с облегчением. Вот только рано радовался. Понял это, как только, встав среди других придворных, обвел глазами зал. Несколько моих знакомых смотрели такими глазами, что я понял: без разборок точно не обойтись. Тяжко вздохнул, радуясь тому, что это произойдет не прямо сейчас. По крайней мере, на людях этикет им не позволит слишком усердствовать.
Об Элеоноре уже упоминалось. Но помимо нее, мне явно не избежать разговора с Гианарой, Морганой и Иланой. Интересно, как отреагирует Мелисса? Ее на балу пока нет. Поймал себя на мысли, что ее реакция почему-то для меня важнее, чем реакция остальных, и обругал себя за это. Мне и без амурных переживаний есть о чем подумать! Вон как хмурятся темные эльфы. Принц Ланфер ведь уже почти добился желаемого, и его рассматривали, как самого реального кандидата на руку принцессы. Со сменой моего статуса все может сильно осложниться. Оборотни тоже явно не придут в восторг. Что предпримут по этому поводу, можно только догадываться.
— Ты хорошо держался, — послышался рядом голос отца. — И дальше сохраняй ту же линию поведения.
Я лишь кивнул и чуть расслабился. Все-таки я не один. У меня есть немалая поддержка, и это моим врагам тоже не стоит списывать со счетов.
Глава 43
Интерлюдия
В последнее время Элеонора все чаще предавалась апатии. Прежде живая и непоседливая, всегда ищущая, чем бы занять свою неуемную натуру, она превратилась в тень себя прежней. Еще при родителях и брате старалась держаться как обычно, но наедине с собой притворяться было бессмысленным. Разве что с Виолой Элеонора позволяла себе быть такой, как есть. Без ее поддержки пришлось бы куда труднее.
Идти на сегодняшний бал принцессе не хотелось совершенно. Все казалось пустым и неинтересным. Общение с безразличными ей людьми, постоянное лицемерие, благосклонное выслушивание чужой лести, которая откровенно претила. Может, потому Виола и стала самой близкой подругой. Она никогда не лебезила перед Элеонорой, иногда позволяла себе быть даже чересчур прямолинейной. И за это принцесса ее уважала и ценила.
Причиной усугубляющейся депрессии был один конкретный человек, о котором она могла поговорить только со все той же Виолой. С остальными приходилось делать вид, что Аллин ей совершенно безразличен. Более того, что чары темноэльфийского принца Ланфера не оставили ее равнодушной. Нет, конечно, Ланфер, если сравнивать с другими кавалерами, был очень даже неплохим вариантом. Сдержанный, деликатный, приятный в общении. Но он не Аллин! И этим все сказано.
Элеонора постоянно сравнивала всех окружающих ее мужчин именно с объектом своей безответной любви. Сравнение неизменно оказывалось не в их пользу. Может, конечно, как говорила Виола, принцесса чересчур идеализирует парня. Но Элеонора ничего не могла с собой поделать. Любовь к нему настолько въелась в самое сердце, что места для кого-либо еще там просто не осталось. И с каждым днем, вместо того чтобы ослабевать, это чувство лишь усиливалось.