Неровный огонь факела освещал инструменты, которые старик доставал из бездонной сумы. Жаровня, ножи и щипцы, пузырьки и коробочки, и даже бронзовая маска невиданного демона.
- Мальчик, ты рожден рабом?
- Да. - Абд переступил с ноги на ногу, отвел взгляд от блестящих крючков.
- Плохо... - Звякнул металл. - Было бы легче, если бы ты знал, что такое свобода.
- А я знаю, - шепнул себе под нос Абд, но был услышан, так как Хордус метнул на него острый взгляд.
- Дерзкий, значит? Что ж... Может, и знаешь.
Старик закончил с приготовлениями, сел на свободную полку и приглашающе похлопал ладонью рядом с собой.
- Присядь-ка, мальчик, и расскажи мне о себе.
- Я родился у рабыни от её хозяина. Когда она умерла, меня купил Эхуд, - остался стоять Абд.
- Она всегда была наложницей?
- Нет.
- Хорошо.
У входа зашумели, захлопали сандалии носильщиков. Хордус вскочил, уступая место закутанному в саван телу, подошёл к Мириам. Абд попытался выйти вместе с толпой, но его остановил окрик:
- Стой! Ты останешься здесь, - велела новая хозяйка, - с господином Хордусом.
- Спасибо, Мириам.
- Делайте, что должно, - отвела взгляд женщина. - Мы вернёмся утром.
Старик поужинал сыром с лепешками, не думая делиться пищей с рабом, а мальчик раздумывал, зачем его оставили в усыпальнице. Ладно, бальзамировщик - он должен довести до конца работу, но зачем ему помощник? Да и какой из него, обычного раба, помощник? Так, подержать-принести, не более, но ведь выбрали именно его. Или он просто испугался, что ночью, как в сказках матери, мёртвые оживут и набросятся на него?
- Солнце зашло... Пора.
Кряхтя, Хордус принялся разворачивать полотно. Абд сидел, обхватив коленки, настороженно наблюдал исподлобья за разговорившимся стариком.
- Я ведь тоже родился рабом... Давно, правда, это было... - Из жаровни поплыл сладкий дымок. - Вот, сейчас мы сюда добавим порошочку... Мальчик, подай вон ту коробку. Не ту!
Пестик застучал о ступку. Забулькало масло.
- Мне не нравилось быть рабом. Так не нравилось, что я сбежал, - цепко глянул на Абда рассказчик. - Поймали... И во второй, и в десятый раз...
- А что потом? - не выдержал мальчишка.
В трубку, вставленную в горло Эхуда, полилась густая смесь.
- Где наше сердце? - будто не слыша, говорил сам с собой Хордус. - Вот оно... Подойди сюда. Дай мне руку, ну же, не бойся.
Все тот же кинжал, принюхиваясь, ткнулся в ладошку, оставил красную полосу, набухающую кровью. Старик подставил под капли ступку, бросил в жаровню щепоть сухих трав. Абд почувствовал, как закружилась голова.
- Что?..
- Тише, мальчик. Я же знаю этот взгляд, - Хордус нарисовал на лбу мертвеца знак кровью. - Ты хочешь свободы.
- Я хочу домой, - прошептал Абд.
- Пойдешь, потерпи ещё немного.
Старик уложил ослабевшего ребёнка рядом с Эхудом. Тощее тело не заняло много места.
- Смотри и запоминай - я соединяю потоки ваших тел. - В грудь Абда вошёл нож. Он не почувствовал боли, потому что не ощущал себя. Не мог говорить и едва слышал тихий голос своего мучителя.
- Я убил своего хозяина... - издалека долетали обрывки слов. - Выучился тайным ритуалам...
В дыму, окутавшем пещеру, Абду чудилась мать: такая, какой он видел её в последний раз - исхудавшая, покрытая язвами, с сумасшедшими глазами. Она звала его, настойчиво, упрямо повторяла его имя.
- ...вложим твое сердце и печень... не больно... ты будешь свободен...
Абд дышал все реже и реже. Ему казалось, что с каждым выдохом из уст исходило сияние - сияние, рассыпавшееся искорками, что оседали на стенах пещеры, на старике, на теле Эхуда. Он любовался ими, пока мог.
Хордус встречал рассвет под небом. Закончив ритуал, он вышел из усыпальницы на свежий воздух, к звёздам, чей вид не уставал радовать его которую сотню лет. Он изнемог. Слишком много сил уходило на каждое такое чудо, а он ведь не вечен, несмотря на все ухищрения и уловки. Пора искать достойного ученика.
Вдали показалась стройная фигура, укутанная в ткани так, что виднелись лишь носки сандалий.
- Господин Хордус, - её голос дрогнул, - все... получилось?
Старик вздохнул. Сколько раз он слышал подобное?
- Да, Мириам. Завтра ты сможешь его забрать и восхвалить господа за чудо, - зло усмехнулся человек, умевший воскрешать, как шептались богачи.
- Спасибо! Спасибо... - Мириам разрыдалась.
- Когда Эхуд очнется, он будет вести себя странно: считать, что он другой человек, не узнавать родных... Вели отправить его ко мне, чуть окрепнет.
- Как скажете, господин!
Старик поднялся и захромал к городу, оставляя за спиной мёртвых.