Мысли в голове метались все сильнее, и Создатель, очевидно, уже в них окончательно запутался. Покачав головой, Адвен отвернулся от статуи и обвел всех находившихся внутри Церкви печальным взглядом. Внезапно он встретился глазами с той светловолосой церковницей.
- Могу я чем-то помочь? – осведомилась она. Голос ее звучал на удивление приветливо.
- Нет, не думаю, - покачал головой Сурана и вышел из Церкви. В голове его царил такой сумбур, что провести осторожную беседу с церковницей эльф был в данный момент попросту не способен. А рисковать своими актерскими способностями ему не хотелось.
Не наткнувшись на головорезов и благополучно проскользнув мимо стражи, Адвен добрался до дома и собрался было отправиться спать, но внезапный стук в дверь нарушил его планы. Открыв дверь, Сурана без особенного удивления увидел стоявшую на пороге Мерриль.
- Я так за тебя волновалась, - пробормотала она, опуская глаза. Голос ее дрожал. – Так боялась, что с тобой что-то случилось…
- Мерриль, я умею за себя постоять, - немного раздраженно отозвался эльф. – Не надо так за меня переживать, я не беззащитен.
Встретившись взглядом с долийкой, он увидел в ее глазах настоящий испуг.
- Я теперь всегда буду бояться за всех, леталлин… Леди Лиандру, маму Хоук, сегодня убили.
И Мерриль заплакала, спрятав лицо на адвеновой груди.
Комментарий к Загадочные убийства
* Песнь Света: Песнь Благословений 4:10-11
========== Создатель, помоги отступникам ==========
Эльфийка долго всхлипывала, без конца утирая слезы, но рассказать о произошедшем смогла подробно и даже связно. Она была этим вечером рядом с Агнес и своими глазами видела, как безумно улыбавшийся малефикар с гордостью демонстрировал ферелденке свое лучшее творение – его жену, собранную из частей чужой плоти, перештопанную, словно заношенный чулок, и бессмысленно обращавшую ко всем прекрасное лицо, еще вчера принадлежавшее Лиандре Хоук… Да, маньяк был убит и уже никому не сможет послать зловещие белые лилии. И леди Лиандра, лишившись поддержки магии крови, наконец отошла в мир иной, успев перед смертью благословить дочь. Но Мерриль никогда не смогла бы забыть нечеловеческий крик, вырвавшийся из глотки Агнес, державшей на руках мертвую мать.
- Я еще сначала дулась на нее, - дрожащим голосом оправдывалась долийка, - не хотела идти, злилась за арулин’хольм… А теперь мне так жаль ее, леталлин! За что ей все это? За что? Почему не мне, магу крови, почему не одержимому Андерсу, почему не желчному Фенрису боги послали все это, а ей?! О, бедная Хоук…
Надо сказать, Сурану ее рассказ тоже заставил дрогнуть. Всю жизнь он относился к магии крови достаточно равнодушно – мол, ее можно использовать и на благие цели, просто это никому не приходит в голову. Но описание того жуткого существа, созданного из плоти мертвых женщин, заставило эльфа значительно пересмотреть свои взгляды. Он пытался понять, кому же хватило безумства нанести Хоук такой тяжелый удар, но не мог. Возможно, этот малефикар был знакомым ее отца? Или же кто-то из отступников, лишившись поддержки Андерса, решил отомстить его подруге? Или, может, это действительно просто жуткое совпадение, не имеющее никакой связи с происходящим в городе? В последнем Адвен изрядно сомневался: у ферелденки в Киркволле было предостаточно врагов, и очень многие хотели бы усложнить ей жизнь. Но делать ее мать жертвой сумасшедшего малефикара… Это было, на взгляд Сураны, слишком уж жестокой местью.
- В Киркволле творятся дикие вещи, - со вздохом произнес он.
- Да, леталлин. Мне кажется, этот город проклят. И Хоук теперь проклята тоже…
О чем бы ни спрашивал ее эльф, Мерриль все время возвращалась к мысли о бедной Агнес. Конечно, Адвену тоже было жаль ферелденку, но после пятнадцатого восклицания «За что ей это?» он перестал даже сочувственно кивать. Наконец он сумел ненадолго успокоить долийку, отвел ее домой и, вернувшись к себе, заснул без задних ног. Утром выяснилось, что Сурана проспал даже приход Томвайза, но вряд ли торговец сильно огорчился его отгулом. Не слишком переживая по этому поводу, Адвен продолжил обдумывать произошедшее и записал наиболее важные детали из разговора в Казематах и рассказа Мерриль.
Перевес сил пока, кажется, был на стороне магов: храмовники потеряли двух своих бойцов, да и маньяк-малефикар навел в городе немало шороху. Однако зачем бы магам целенаправленно мстить Хоук? За Андерса? Но ведь целителя никто не убивал, он просто сбежал из города, спасая свою испорченную скверной и духом шкуру. Тогда за что? Вдобавок Сурану очень интересовал вопрос, кто же руководит действиями магов. Орден храмовников, и это было известно каждому, находился в руках рыцаря-командора Мередит – поистине железной леди во всех отношениях. Но кто отвечал за действия магов? Первый Чародей Круга? Кроме имени, Адвен никогда и ничего о нем не слышал, и это очень настораживало. В Ферелдене все мало-мальски образованные люди хотя бы слышали о старике Ирвинге и уважительно о нем отзывались – по всей огромной стране. В маленьком Киркволле имя Первого Чародея Орсино вызывало зачастую лишь недоуменное подергивание плечами. За всю свою долгую жизнь он не удосужился совершить ничего примечательного. Суране подумалось, что, должно быть, храмовникам и Церкви очень выгодно держать Первым чародеем такую блеклую и невыразительную фигуру: будь у Круга более независимое руководство, храмовники не осмелились бы так открыто помыкать магами. Таким же вялым и блеклым был наместник Марлоу Думар, не принимающий ни одного решения без оглядки на Мередит. В этом городе все зависело от храмовников, они поддерживали порядок и благочестие. У кого же из магов хватило наглости нанести им удар?
Решив немного отвлечься от этих хитросплетений, эльф спустился в Клоаку малоиспользуемым путем и принялся подбираться к занятым всяким отребьем тайным проходам. В одном по-прежнему сидели контрабандисты, страдающие от страшного похмелья. В другом – злобно ворчащие на рыцаря-командора нищие («Запретила нам соваться в Верхний город и клянчить милостыню у знатнюков, стерва!»). А вот из третьего послышался смутно знакомый Адвену голос.
Осторожно подобравшись к проходу, он прислушался повнимательнее. Знакомый женский голос явно не в первый раз извинялся:
- Да, Уолтер, я знаю, у меня все еще нет денег. Прости.
- Ничего, Эвелина, - попытался подбодрить ее какой-то подросток с ломающимся голосом. – Бывало и хуже. Мы потерпим.
«Эвелина» – отметил Сурана, окончательно вспомнив девушку. Точно. Была такая в ферелденском Круге. Скромная, малозаметная, хоть и справлялась с магией достаточно неплохо. Что она здесь делает, интересно?
- Тебе и Сверчку скоро будет совсем нечего есть! – Голос магессы задрожал. – О, Создатель, я ужасно о вас забочусь, я знаю, но никто не хочет мне помочь, никто!
- Не плачь, Эвелина, - примирительно вмешался третий голос, принадлежавший маленькому мальчику. – Ты хорошая.
Однако Эвелина все равно заплакала. Слыша ее тихие рыдания, доносившиеся из затхлого коридора, эльф сочувственно поджал губы. «Зря она подалась в отступники, конечно, - думал он, - но нельзя же бросать своих на произвол судьбы». Он решительно вошел в коридор, и глазам его открылась не очень приглядная картина.
Эвелина, в бытность свою ученицей Круга довольно симпатичная – с мягкими каштановыми волосами, добрыми серыми глазами, всегда исключительно опрятная – страшно исхудала, заношенное до крайности платье почти висело на ней. Землистого цвета заплаканное лицо тоже утратило свою прелесть, с щек исчез нежный румянец. На коленях девушки устроился мальчишка лет шести, такой же оборванный и тощий; рядом с ними сидел такого же вида подросток – очевидно, его брат. В подернутом плесенью углу лежали тряпки, служившие им постелью: в грязной миске валялись какие-то объедки. Такие картины Адвен видел не раз и не два – причем еще с детства, в эльфинаже – но первый раз он видел живущую в нищенских условиях магессу из ферелденского Круга, с которой был знаком лично.