День на работе откровенно не задался. На удивление внезапно кончилась партия феландариса – хотя скрупулезный Томвайз обычно следил за тем, чтобы все ремесленные материалы имелись в достатке – и, конечно, именно в этот день клиентам понадобились желчные яды. Сурана счел это плохим знаком. Склочная Инес Арансия, в свое время научившая его многим премудростям травничества, говаривала: «Если уж научился работать с феландарисом – следи, чтобы обязательно имелся запас. «Демонова трава» требует к себе внимания, и если весь ее запас израсходуешь подчистую – жди беды». В страшную байку о молоденькой магичке, превратившейся в куст феландариса в полнолуние, эльф еще в бытность учеником Круга не верил, но нехорошего предчувствия избежать не мог. А его нехорошее предчувствие частенько оправдывалось.
Во-первых, из-за проклятой травы он чуть не разругался с Томвайзом, который смиренно уповал на то, что Хоук непременно принесет ему кустик-другой. Когда-нибудь. Энергичный Адвен в сердцах заявил, что пока «Защитница Киркволла» снизойдет до простых смертных эльфов, годы пройдут, и что проще уж достать проклятый феландарис самому.
- Дурак неопытный, - совершенно безэмоционально, как и всегда, ругал его Томвайз. – Феландарис растет только в тех местах, где тонка Завеса. Лично туда соваться – мозгов не иметь.
- А то я не понимаю, - пробурчал Сурана.
На месте Томвайза он бы начал серьезно беспокоиться: заказов в последнее время почти не было, и, не будь он счастливым обладателем врученной Феликсом суммы, ему бы пришлось начать побираться по мусорным ящикам (не опускаться же до борделя, в конце концов). Куда проще было бы один разок рискнуть и добыть нужное растение: жаль только, что такой простой выход мало подходил хрупкому, боящемуся высунуть нос из трущоб городскому эльфу.
Во-вторых, покинув лавку в расстроенных чувствах и собравшись отправиться на поиски Эвелины, Сурана наткнулся на Уолтера и Сверчка. Пацаны, на несколько недель пропавшие из Клоаки, казалось, выросли из-под земли, как по волшебству. Не говоря ни слова, эльф отвел их к необжитому, пропитанному плесенью коридору и вполголоса, но грозно поинтересовался:
- Вы где были, паршивцы? И где Эвелина?
Мальчишки виновато уставились в землю.
- Ее больше нет, - наконец пискнул Сверчок.
- Что значит «нет»?!
- Она… погибла, - вздохнул Уолтер.
Уже второе за неделю сообщение о смерти хорошей знакомой не опечалило Сурану, а, наоборот, привело в ярость.
- Что с ней случилось? И почему вы не обратились ко мне за помощью?
- Мы хотели, - начал оправдываться старший из мальчишек, - но боялись. На Эвелину напали храмовники, и она… совсем обозлилась. Сказала нам бежать и спрятаться в самой глубине Клоаки. Мы и прятались… Эвелина не хотела, чтобы нам кто-то угрожал. Даже… вы, сер.
Эльф сделал глубокий вдох.
- Ладно. Давай по порядку. Что произошло?
Мальчишки принялись путано и сбивчиво рассказывать. По их словам, сразу после того, как из города убрались кунари, храмовники-таки выследили Эвелину и хотели было поймать ее и вернуть в Круг. Магесса «разозлилась» и, заманив храмовников в дальний проход, убила их прямо на глазах у мальчишек, после чего вместе с ними укрылась в каком-то подземелье, мрачном и вонючем. Выходить наружу Эвелина им строго-настрого запретила: все остальные теперь казались ей врагами, даже Адвен – «за ним ведь не охотятся храмовники, значит, он с ними заодно!» Уолтеру даже казалось, что устами магессы говорит кто-то другой – до того изменилась ее обычная манера речи, до того безумным стал ее прежде любящий взгляд. Неизвестно, сколько бы они просидели вот так, оголодавшие и испуганные, но тут пришла «монна Хоук» со своими друзьями и убила окончательно потерявшую человеческий облик Эвелину. Справедливости ради, Агнес не осталась безучастной к судьбе мальчишек, дала им денег и посоветовала обратиться к своему управителю в поисках работы и дома в Киркволле. К управителю Уолтер еще не ходил, только накормил Сверчка и других сирот, а потом поспешил найти Адвена.
- Вот так оно и было, сер, - беспомощно развел руками подросток, окончив рассказ.
Сурана только покачал головой. В глубине души он ожидал чего-то подобного – Эвелина рано или поздно должна была «разозлиться» после всего того, что ей пришлось пережить. Но чтобы она сочла врагом его самого… чтобы она обезумела настолько, что разделалась с храмовниками на глазах у мальчишек…
- Мне очень жаль, что так вышло, - бессмысленно произнес эльф.
- Нам тоже, сер. Мы очень любили Эвелину. Это всё храмовники.
- Да… да. – Обведя их взглядом, Адвен поинтересовался: - Вам еще что-то нужно? Деньги, еще что-нибудь?
- Нет, сер. Спасибо, сер, - деловито отозвался Уолтер. – Мы сходим к управителю монны Хоук. Посмотрим, как оно все обернется. Но… спасибо вам за все, сер. Без вас мы бы и до этого дня не дожили.
- Если что понадобится, найдите меня.
Сверчок доверчиво прильнул к Суране.
- Жаль, что другие эльфы не такие, как ты, - заявил пацаненок. – Они только ругаются и ограбить норовят.
- Сверчок! – шикнул на него подросток.
- Да ладно, как будто мне впервой про эльфов правду слушать, - беззаботно пожал плечами Адвен и потрепал Сверчка по волосам. – Идите к Хоук. Пусть она вам поможет.
- До свидания, сер. Спасибо вам.
Глядя на уходящих ребят, Сурана чувствовал себя виноватым. Хотя Эвелина, в общем-то, сама решила свою участь, да и не особенно пострадавшие мальчишки скоро забудут ее гибель, как страшный сон, на душе у эльфа все равно было скверно. Еще один маг пал жертвой киркволльских храмовников – пусть даже и невольной. Кто, как не они, довел девушку до такого состояния вечного страха и озлобленности на весь мир…
«Интересно, Мередит хорошо спит по ночам, отдавая такие приказы? А Каллен? Хотя с его-то отсутствием воображения… И все же любопытно, есть ли в Киркволле хоть одна организация, не целиком состоящая из безжалостных ублюдков?»
Очередная порция мрачных сплетен в «Висельнике» окончательно испортила эльфу настроение. После принятия на грудь очередной порции мерзкого пойла (Адвен твердо решил, что сбросит с себя пристрастие к дешевому элю вместе с личиной эльфинажного нытика) ему начало казаться, что Киркволл похож на куст феландариса: такой же мрачный, иссушенный, окруженный злой аурой и норовящий схватить за горло костлявой рукой. Город как будто хотел очередного обрушившегося на него бедствия. «Ты, конечно, можешь и дальше пытаться предотвратить неизбежное, но стоит ли, маленький эльф? – насмешливо вопрошали Сурану грязно-кирпичные стены. – Этот город стоит на костях, залит кровью, а ты решил вычерпать ее за борт, вооружившись дырявой кружкой?» Эльф был достаточно трезв, чтобы понимать, что это всего лишь мысли – но недостаточно решителен, чтобы окончательно прогнать их из головы. «А, может, я просто напиваюсь от тоски, потеряв очередного друга из моего прошлого?» – подумал Адвен и тут же мрачно констатировал, что это еще один повод отчаяться. «Пойти, что ли, в Церковь, поискать Создателевой мудрости… нет уж. Создатель не выносит пьяных». Он вышел из таверны, мало понимая, что делать дальше.
Войдя в эльфинаж, Сурана впервые за все время жизни там обратил внимание не на вечную грязь, не на ютящихся по углам убогих и нищих, не на лужи по колено и на мрачных сородичей, которые, казалось, уже рождались согбенными и злыми на весь мир, а на венадаль. Здоровенное дерево в центре эльфинажа, казалось, не могло не привлекать к себе внимания, но на деле его замечали лишь чужаки-шемлены – ну и потомки гордых элвен, которым приспичило облегчиться посреди улицы. Адвен смутно припоминал, что в детстве мать рассказывала ему о сакральном значении венадаля, но он тогда мало что понимал, а потом и вовсе забыл. Как и все остальные «плоскоухие», впрочем: большинство продолжало выхаживать венадаль, слабо понимая, зачем он нужен и имеет ли вообще какое-то значение. Чувствуя свою собственную вину в незнании о своем народе даже этого, Сурана вжался в толстенный ствол, вдыхая слабый запах древесной коры. Эльфу вдруг захотелось вернуться в Бресилианский лес, побродить среди тронутых Тенью вековых деревьев, чувствуя на коже покалывание Завесы… «Ох ты ж мать твою, опять напился до долийских мечтаний о лесах. Позор-то какой».