- Лично мои усилия идут впустую, - хмыкнул Варнелл.
- Заткнись и проверь лучше, нет ли здесь свидетелей. Вдруг какой-нибудь пьянчужка забрел сюда из Клоаки.
Храмовник послушно заглянул в проход, не разглядев во тьме замершего на расстоянии нескольких шагов Адвена. Эльф тоже не сумел рассмотреть его лица.
- Все чисто, - буркнул Варнелл, возвращаясь к своей спутнице. – Сюда всего два раза сунулись бродяжки, и оба раза они не дожили до утра. Стоит ли волноваться?
- Может, и не стоит, - неохотно согласилась церковница. – Но осторожность нам никогда не помешает. Вскоре нам понадобится действовать как можно аккуратнее. Никто не должен заподозрить наше участие.
- Полагаю, я и на этот раз не отношусь к «нам»?
- Разумеется. Ты – всего лишь орудие в руках Создателя.
- Или в руках нашего покровителя.
- Создателя, - с нажимом повторила преподобная мать. – Я – тоже его орудие. Как и все мы, Варнелл.
- Только вот эти орудия используют в разной степени и с разной частотой.
- Разве тебе это решать?
- Конечно, нет. Я же всего лишь тупой храмовник, зависимый от гномьего порошка.
- Как говорят безбожники кунари, у каждого своя судьба, - язвительно заметила церковница. Варнелл нервно рассмеялся.
- Не поможете перенести ящики, преподобная мать?
- Вот еще. Позови Хильдегард и Эмелину, пусть помогут перетащить их. Завтра утром покупатели явятся за своим лакомством. Заставлять их ждать было бы весьма неосмотрительно.
Шаги вскоре стихли – очевидно, храмовник и преподобная мать ушли. Однако Сурана не спешил выбираться из своего укрытия. Выждав несколько минут, он осторожно заглянул в пещеру. Убедившись, что там никого нет, эльф шмыгнул внутрь и осмотрелся вокруг.
В почти пустой пещере были только стол с лежащими на нем бумагами и несколько плотно закрытых ящиков, от которых исходил легкий, но уловимый аромат лириума. На всех стояла печать гномьей Хартии.
«Служители Церкви занимаются контрабандой лириума. И почему я не удивлен?»
Осторожно подкравшись к столу, Адвен мельком пролистал бумаги. Кривой почерк дельцов из Хартии перемежался с изящными буквами, явно выписанными старательным церковным служкой. Хартиец подписывался именем «Фарен», церковник – «Эврион»*. Отдав должное чувству юмора писца, Сурана вытащил два письма из середины, пробежал их глазами и спрятал за пазуху. Он заметил в глубине пещеры ход, которым, очевидно, воспользовались заговорщики, но благоразумно решил исследовать его в другой раз. Стараясь не издавать лишнего шума, он вернулся в Клоаку тем же путем и, вернувшись домой, сделал отметку на карте и как следует изучил украденные бумаги.
«Фарен» и «Эврион» явно вели дела давно и были весьма довольны своим сотрудничеством. Хартия была осведомлена, что ведет дела с Церковью, а Церковь не интересовало, какими средствами Хартия добывает для нее товар. Единственное, что немного омрачало безоблачное партнерство, – явное стремление «Эвриона» содрать побольше денег. Церковник писал, что им необходимо увеличить поставки лириума, поскольку храмовников в Киркволле становится все больше – но разве что гному было не понятно, что Церковь вполне легально обеспечивала храмовников лириумом, не прибегая к контрабанде. Средства от продаж явно шли на что-то постороннее, но выяснить подробности из письма было невозможно.
- Создатель, ну и гадюшник, - с омерзением пробормотал Адвен, надежно спрятав письма. Мысли об уютной цитадели Кинлох не покидали его. Даже рыцарь-командор Грегор, с которым эльф никогда особенно не ладил, представлялся ему теперь кем-то вроде доброго дядюшки. Уж по крайней мере, при нем ни за что бы не творился такой бардак. У Сураны не укладывалось в голове, что в Киркволле существует прекрасно организованная контрабандная сеть, напрямую руководимая Церковью, но ни наместник, ни рыцарь-командор, ни Владычица Церкви не подозревают о ее существовании. Кто-то из них наверняка был прекрасно обо всем осведомлен – а, может, и все трое. На всякий случай эльф заочно возненавидел всех власть предержащих в Киркволле.
«Интересно, Серые Стражи всегда разгребают чужое дерьмо, или только нам с Феликсом так повезло?»
Комментарий к Орудия в руках Создателя
* Эврион - один из приемных сыновей Андрасте и Маферата. Когда между тремя сыновьями была поделена земля, принадлежавшая ранее Южному Тевинтеру, Эвриону достались восточные земли, называющиеся сейчас Вольной Маркой.
========== Неожиданный союзник ==========
Через некоторое время, окончательно соскучившись по работе, Адвен решил ненадолго покинуть свое убежище и исследовать окрестности Киркволла. Он знал, что у подножия Расколотой горы стоят лагерем долийцы, и твердо решил не соваться к ним. Но вот Рваный берег, по слухам, полный тайных логов, был для эльфа неплохим маршрутом. В конце концов, там можно было не бояться использовать магию в случае нападения – даже если он наткнется на вооруженную банду, ее можно будет спокойно уничтожить. Вдобавок Сурана устал дышать вонью Клоаки и искренне желал хоть ненадолго выбраться из киркволльских трущоб.
Рваный берег вполне оправдывал свое название. Очертания его были резкими, неровными, а береговые скалы напоминали клыки огра. Неподалеку от берега виднелись силуэты разбитых кораблей. И все же воздух был свежим, а запах моря напомнил Адвену об Амарантайне. Он невольно вспомнил день своего отъезда, лица друзей, беспокойный взгляд Феликса… Хотя Башня Бдения не стала для Сураны домом, ему вдруг остро захотелось туда вернуться – к ворчливым гномам, к старику Вэрелу, к Нату и Сигрун… да пусть даже к Веланне, Создатель, она все равно была умнее его нынешних знакомых-эльфов.
Стоило эльфу только подумать о Мерриль и долийцах, как он увидел неподалеку две фигуры. Подойдя чуть поближе, Адвен увидел рослого человека и эльфийку-охотницу с татуировкой на лице. «Создатель, да ты никак надо мной издеваешься!» – успел подумать он.
- Ты хоть знаешь, как ее звали, шем? – гневно поинтересовалась долийка. – Данайла! И ты убил ее! Она мертва!
- Я был чудовищем. Оборотнем, - хрипло оправдывался незнакомец. В чертах его лица действительно проскальзывало нечто звериное. – И совершил много неприглядных поступков. Мне… очень жаль.
- Извинения не вернут мою мать! – крикнула девушка.
- Я ведь тоже был жертвой! Жертвой мести Затриана… - Увидев Сурану, мужчина посмотрел на него с изумлением.
- Ты? – пробормотал он. – Как ты здесь… – Покосившись на долийку, он быстро прибавил: - Не важно. Прошу, образумь ее!
Эльф вспомнил старого Хранителя и оплетенные древесными корнями руины в лесу Бресилиан. Тогда они с Феликсом, узнав, что натворил Затриан, порывались сами убить его – хорошо, что Винн вовремя их остановила. Однако кровожадный блеск в глазах юных Стражей тогда заставил Ланайю усомниться в ненасильственной гибели ее предшественника.
Он вспомнил и Данайлу – корчившуюся в муках боли эльфийку, обращенную в оборотня. Кажется, она что-то говорила про своего мужа, просила что-то передать… Куда лучше Адвену запомнился ее голос, рычание и стоны от боли. Женщина молила их о смерти, бормотала о муже… Почему же, интересно, она ни разу не упомянула о дочери?
Сурана подошел к девушке поближе, стараясь смотреть ей прямо в глаза. «Создатель, пожалуйста, прекрати посылать мне долийцев. И долиек. Особенно долиек».
- Он говорит правду, - сказал он. – Затриан действительно поразил проклятием многих людей, которые стали оборотнями и, не в силах противиться звериной природе, нападали на тв… наших сородичей. Я видел этих оборотней. Они страдали от своего проклятия. И некоторые из них были эльфами.
- Что? – севшим от волнения голосом переспросила долийка. Адвен мысленно обругал Хранительницу, не сумевшую даже объяснить этой дурочке, кто виноват в случившемся.
- Ее звали Данайла, как сейчас помню, - безжизненным голосом продолжал маг. – Она уже превратилась в оборотня, и проклятие горело в ее крови. Она умоляла нас сжалиться над ней. Прекратить ее мучения.