— Я слышала, что господин барон — умный и хитрый человек, который часто притворяется другим, чтобы добиться своих целей, и что пока все сходит ему с рук.
Мы с Никером снова переглянулись.
— Кто это вам рассказал, миледи?
— Мне рассказывали разные люди о поступках господина барона. Он ведь знаменитость в наших краях. А уж такие выводы я сама сделала.
Я мысленно поставил плюс напротив имени Эмилии.
Постепенно наш разговор наладился. Никер травил забавные истории о жизни одного своего старинного знакомого, придворного музыканта, я повествовал об огромных големах-ящерах, которые, по моему мнению, раньше обитали на Земле, а Эмилия сообщила, что у нее есть три сестры, которые жутко хотят замуж.
В конце концов, я решил, что пришло время для более доверительной беседы.
— Эмилия, неизвестно, сколько вы будете у меня в плену, поэтому надо узнать вас получше. Чем вы интересуетесь? Чего хотите? Я, например, в настоящий момент хочу прикончить вашего жениха. Сегодня не получилось, но я еще буду пробовать. Заметьте, я не кровожадный, мне все равно, как он умрет. А Никер с недавних пор подбивает клинья к графской дочке. Пока безуспешно. Это наши скромные желания. А как насчет ваших? Вам дорог ваш жених?
— Я его видела только раз, — Эмилия все-таки пригубила вино, — он мне почти незнаком.
— Но чем же вы интересуетесь тогда? Чего хотите от жизни?
Девушка снова посмотрела на меня, будто раздумывая, стоит ли рассказать о себе. В глазах Эмилии вдруг мелькнули искорки, она явно решила, что стоит.
— Я хочу устроить турнир. Но не рыцарский. Знаете такую игру, как шахматы?
— Знаем, — медленно сказал я, слегка огорошенный ответом.
— Так вот, я бы хотела собрать игроков со всего королевства и узнать, кто же из них самый лучший. Я и сама неплохо играю.
Никер открыл рот, чтобы положить туда кусок рябчика, да так и замер с вилкой на весу. Я оказался более устойчив к такому откровению из уст девушки.
— Ваши родители одобряли это увлечение, Эмилия?
— Вовсе нет. Они говорили, что женщина должна следить за порядком в доме, а шахматы — мужская игра.
— Они в чем-то правы, — Никер пришел в себя наконец. — А еще у вас есть интересы?
— Да. Я рисую.
— Это хорошо! — Никер явно воспрял духом. — Такое увлечение поддержит любая семья и любой муж!
Эмилия кротко улыбнулась:
— Я нарисовала сегодня днем господина барона. Хотите посмотреть?
— Да! — с воодушевлением произнес Никер.
Эмилия достала из длинного красного рукава свиток и развернула его. Поэт сидел рядом с ней и первый увидел рисунок. Никер издал сдавленный звук и схватился за сердце.
— Что там? — заинтересовался я и встал со своего места, чтобы получше рассмотреть творение девушки.
Эмилия протянула мне рисунок. Я взял его и едва не выронил из рук.
— Клетчатый! — мои губы произнесли это сами собой.
На рисунке было изображено нечто вроде черно-белой мозаики, за которой смутно угадывались очертания то ли облака, то ли раненого кита, то ли разбитой японской вазы.
— Что это, миледи? — слабым голосом спросил Никер. — Это вы нарисовали?
— Да. Портрет господина барона. Вам не понравилось? Я вижу, что не понравилось. Мои рисунки нравятся только моему маленькому братику. Ему три года. Но я считаю, что портрет господина барона очень удачен. Видите этот изгиб подбородка? Он выдает волевой и неуступчивый характер господина барона.
Палец Эмилии показывал на какую-то изломанную черную линию.
— Подбородок, да? — с сомнением сказал я. — А это что за метеорит?
Палец девушки сместился чуть левее.
— Ваш глаз, господин барон. Он прожигает насквозь. Я когда увидела ваш взгляд впервые, то чуть не задохнулась от волнения. Но тут я изобразила лишь один глаз, потому что боялась, что второй не получится столь же хорошо. Я ведь только учусь рисовать.
Никер сорвал с себя берет и вонзил пальцы в шевелюру.
— А ваш будущий муж знает о ваших… гм… увлечениях? — выдавил из себя поэт.
— Нет еще, я не успела ему рассказать.
— Слава Многоединому! — искренне воскликнул Никер и воздел руки кверху.
— Почему вы так говорите? — встревожилась Эмилия. — Что вы имеете в виду?
Никер молчал и лишь смотрел на рисунок.
— Я, пожалуй, объясню, — я отложил свиток в сторону. — Никер просто переживает за исход нашего дела. Дело в том, Эмилия, что я собираюсь обменять вас на ящик гвоздей. Если барон узнает, как вы рисуете, то думаю, что ваша цена упадет до половины ящика. А если Прасту станет известно о ваших шахматных способностях и желании провести турнир, то мне придется ему доплачивать, чтобы он взял вас обратно.