Вдруг подросток начал быстро переходить от палатки к палатке, словно бы очень занервничав и пытаясь что-то разыскать на витринах, чего он до сих пор не мог никак разыскать. Человек в измятом коричневом костюме тоже начал ходить по той свободной площадке, что была перед киосками, опасаясь, что подросток как-нибудь неожиданно исчезнет из виду, но при том ему представлялось, что он не должен так уж откровенно следить за подростком, потому что, кто его знает, как тот мог истолковать его внимание? – Оно могло напугать его, а этого человек в измятом коричневом костюме хотел меньше всего.
– Вот так дела! Вот так дела! Вот так дела! – бормотал человек в измятом коричневом костюме, чтобы не сойти с ума. – Я чувствую, мое настроение улучшается! Я рад, что все так вышло, что все так получилось. Мне уж было совсем приходил полный конец, совсем не наблюдалось нигде никакого выхода, а тут вдруг такие хорошие и цельные и целостные события, что просто загляденье! Такой невероятный, неожиданный и нужный поток информации ко мне пришел! Ведь информация – это любое различие, которое рождает другое различие.
Так они оба кружили по небольшой площади, пока, наконец, в какой-то момент не столкнулись друг с другом, впрочем, совершенно непреднамеренно и, даже, против воли обоих, чуть ли не нос в нос, насколько подобное выражение уместно применить для двух людей совершенно разного роста.
Подросток тихо, впрочем совершенно не испуганным голосом, а скорее как-то нервничая, но нервничая, как определил для себя человек в измятом коричневом костюме, не из-за того, что он столкнулся с незнакомым мужчиной, а по каким-то своим собственным, только ему известным причинам, – так вот, явно нервничая, он спросил:
– Скажите пожалуйста, не будете ли вы так любезны сказать, где тут можно отведать каких-нибудь горячих блюд за пятнадцать рублей?..
– Не буду ли я так любезен сказать, где тут можно отведать каких-нибудь горячих блюд?.. – поразился вопросу человек в измятом коричневом костюме.
Он очень внимательно, изучающе смотрел на подростка. Подросток же, – это можно было понять с первого взгляда, – готов был заплакать. Впрочем, причина подобного его состояния оставалась непонятной.
– Горячих блюд можно отведать в ресторане или кафе. Иди в гостиницу, там, конечно же, есть и ресторан, и кафе. А, может, кафе есть где-нибудь и здесь, возле метро. Я не знаю точно... – сказал человек в измятом коричневом костюме.
Глаза подростка наполнились слезами.
– Я же спросил вас, совсем не имея ввиду кафе или ресторан. Там так дорого! Я хочу знать, где здесь поблизости можно съесть какое-нибудь горячее блюдо за пятнадцать рублей. Суп или кашу... Или какие-нибудь горячие блинчики с творогом или мясом... Или... Или... – слезы стали душить его и, не договорив, он пошел прочь.
– Постой! Постой, мальчик! – громко воскликнул ему вслед человек в измятом коричневом костюме так, что сразу несколько человек на маленькой площади стали смотреть в его сторону.
– Постой мальчик! – продолжал человек в измятом коричневом костюме.
Подросток остановился и молча повернулся к человеку в измятом коричневом костюме. По лицу его текли слезы.
– Может быть, у тебя нет денег и ты голоден? Я могу дать тебе денежки...
– Вы что с ума сошли?! Нет, я не попрошайка!.. – воскликнул подросток. – Я просто хотел быстро съесть какое-нибудь второе горячее блюдо. Мне нужно сейчас съесть какое-нибудь горячее блюдо. Иначе у меня станет болеть голова. Вы что?!.. Отстаньте от меня! – он развернулся и быстро пошел, чуть ли не побежал прочь.
Человек в измятом коричневом костюме тоже развернулся и тоже пошел прочь в сторону, где у него не было совершенно никаких дел – в сторону гостиничного корпуса. Пройдя шагов двадцать, он вновь развернулся и пошел обратно к торговым палаткам возле станции метро...
...Подкрадываясь к выслеженному им подростку, прячась в толпе народа, повалившего как раз в этот момент из дверей метро, человек в измятом коричневом костюме со щемящей болью в сердце увидел, что подросток вылил на грудь, на свою кофточку томатный соус, которым была приправлена сосиска с булочкой. Подросток пытался как-то стереть соус с рубашки, неловко перепачкал еще и рукав, чуть было не уронил сосиску, потом, чтобы освободить руки и заняться пятном на рубашке, затолкал чуть ли не всю сосиску с булочкой разом себе в рот, давясь и обжигаясь попытался прожевать их, раскраснелся, еще больше разнервничался. Вид у него был чрезвычайно жалкий.
– Вы что так на меня смотрите? – вымолвил он наконец, когда съел свою горячую сосиску с булочкой.
Человек в измятом коричневом костюме, пользуясь замешательством подростка, уже некоторое время стоял и без стеснения рассматривал его:
– О, нелепый, странный, глупый подросток, посмотри как ты перемазался!.. Зачем же ты все это наделал?!.. – воскликнул человек в измятом коричневом костюме и, уловив, что подросток сейчас опять убежит, уже более спокойно спросил:
– Постой не исчезай, мне знакомо твое лицо? Где же мы могли с тобой встречаться, как ты думаешь? Где же я мог тебя видеть, как ты полагаешь?
– Не знаю... Я вас не знаю. Я никогда вас не встречал, – пробормотал подросток. – Скажите пожалуйста, где главный вход в гостиничный корпус? – спросил он следом.
Человек в измятом коричневом костюме замешкался с ответом и подросток, не дожидаясь, пока тот что-нибудь скажет, побрел через площадь в сторону ярко подсвеченных снаружи белых гостиничных корпусов.
Человек в измятом коричневом костюме, тем временем, подбежал к ближайшему телефону-автомату, который он заприметил еще раньше, вытащил из внутреннего кармана измятого пиджака городскую телефонную карточку, вставил ее в прорезь и принялся набирать номер мобильного телефона коллеги, что был сегодня днем вместе с ним в Измайловском парке.
– Ты знаешь – состоялось! – воскликнул человек в измятом коричневом костюме, едва коллега ответил на звонок.
– Что? Что состоялось?!.. – удивился тот больше неожиданному заявлению товарища, чем позднему звонку – между ними было принято звонить друг-другу после работы и обсуждать какие-нибудь вопросы, которые могли быть связаны с чем угодно: с тем, что сказал днем одному из них двоих Глава представительства, с только что прошедшей телепередачей, с какой-нибудь сенсационной мировой новостью. Оба в этот момент по определенному стечению обстоятельств были одиноки и им хотелось общаться друг с другом.
– Состоялось то, что теперь у меня есть повод для оптимизма, – пояснил своему товарищу человек в измятом коричневом костюме. – Есть событие, факт, происшествие, на котором, уверен, может укрепиться, как растение на маленьком клочке земли среди безжизненных скал, мой оптимизм. Я встретил некого очень знакомого мне человека... Мне кажется, это чертовски, чертовски занимательно и интересно!
Человек в измятом коричневом костюме был уверен, что сейчас его товарищ что-то ответит, как-то заинтересованно продолжит разговор, что сейчас они, хоть и немного, хоть он и по уличному телефону автомату звонит, и второй – отвечает по мобильному телефону, а значит, – деньги идут, но поговорят, хотя бы самую малость, но второй, тот, что был сегодня в темно-синем пиджаке и серых брюках, сказал:
– Слушай, я сейчас... В общем, давай потом поговорим. Давай, потом. Пока, пока... – вслед за этим в трубке раздались короткие гудки.
Человек в измятом коричневом костюме разочарованно повесил трубку на рычаг. К автомату уже стояла очередь из нескольких человек. Когда они успели собраться? – Человек в измятом коричневом костюме даже не заметил!