Ирэн подошла к ней.
– Дорогая моя, я вижу, как вы страдали из-за меня. Это трогает меня до глубины души, но, что бы вы ни говорили, я скажу одно: к Жану это неприменимо, он не такой!
Ванда быстро встала.
– Я, должно быть, выгляжу отвратительно!
Она посмотрела на себя в зеркало, затем вытащила пушок и стала пудриться.
– Такой неказистой женщине, как я, нельзя пускаться в сентименты, – сказала она, повернувшись к Ирэн с натянутой улыбкой. – Я приду на вашу свадьбу, моя дорогая; поэтому будьте любезны, скажите, какое на вас будет платье?
– Ванда! – умоляюще воскликнула Ирэн.
Она почувствовала, что дверь между ней и Вандой захлопнулась навсегда. С секунду Ванда помолчала, затем весело заявила:
– Вы пойдете посмотреть новую пьесу, о которой все говорят? Конечно, она очень вульгарна, но не лишена шика. Отлично, милая. Завтра вас нельзя будет видеть, но послезавтра, наверное, все вас увидят в полном блеске. Вы знаете, почти все придут.
– Не думаю! – сказала Ирэн. – Не может быть! Знаете, я никому не послала приглашений.
– Ваша свадьба – гвоздь сезона, – весело сказала Ванда. – Княгиня Скарвенка выписала себе новое платье от Пакена специально для этого случая. До свидания, душечка. Я не хочу с вами целоваться, потому что на моем лице сейчас больше пудры, чем тогда, когда я хочу понравиться своему мужу.
ГЛАВА XXV
В вечер перед свадьбой Эбенштейн чествовал Жана ужином в «Бристоле». Он пригласил несколько актрис, Скарлоссу с женой, а также Макса Бруха и Эгона Гартмана из Оперного театра. «Бристоль» в Вене то же, что «Савой» в Лондоне. Все столики в зале были заняты ужинающими. Жан болтал и смеялся, все время чувствуя на себе взгляды с других столиков. Пили только шампанское. Каждый приветствовал его тостом, и он отвечал на все тосты, стоя с высоко поднятой головой. Его глаза блестели. По распоряжению Скарлоссу оркестр играл «Марсельезу». Жан вскочил с своего места. Его шампанское, пенясь, проливалось ему на руку и на обручальное кольцо, подаренное ему в этот день Ирэн.
– Да здравствует Франция! Да здравствует любовь! – вскричал он. Гул смеха и аплодисментов был ему ответом. – Да здравствует брак! – крикнул он, покрывая шум в зале, и залпом осушил свой стакан.
За одним из столиков, среди зала, сидели Рейсы, дальние родственники фон Клеве. Фердинанд Рейс удивленно улыбался, подняв брови.
– Кто этот рыжий, явно влюбленный французский патриот?
Он поднял свой бокал.
– Я уверен, что это наш новый скрипач! Да, да!
Честное слово, это он. Это Виктуар, человек, за которого Ирэн фон Клеве завтра выходит замуж.
– Сейчас он провозглашает тост за Ирэн, – сказал молодой Герман, заливаясь смехом.
Фердинанд взглянул на него и сказал совсем спокойно:
– Если он пришел сюда со всей этой компанией, я вызову его на дуэль.
Между тем Жан, при помощи Эбенштейна и Макса Бруха, тщетно пытался прямо пробраться через зал к дверям. Было уже около двух часов ночи.
– Идите сюда, вот лифт, – гримасничал, говорил Брух.
– Мне не нужен лифт, – заявил, поворачиваясь к нему, Жан. – Я хочу пройтись, чтобы освежиться.
– Бросьте, – сказал Эбенштейн. – Поезжайте домой спать, как все люди. Мы все смертельно устали.
– Я хочу пройтись, – настойчиво повторял Жан.
От шампанского у него болела голова, и его тянуло на свежий воздух. Он не очень вежливо освободился от опекавших его спутников и довольно прилично прошелся по мраморному полу вестибюля, затем вышел на улицу без шапки и пальто.
Острый взгляд шофера заметил его. В один момент такси было около панели.
– Автомобиль! – В мозгу Жана появилась блестящая идея. – Куда бы поехать? К Ирэн?
– Замок Гарштейн, – вполне отчетливо произнес он, влезая в автомобиль.
– Двойной тариф, – буркнул шофер, протягивая руку.
Жан положил в нее золотую монету. Шофер надкусил ее, затем зажал в кулаке.
От свежего воздуха у Жана закружилась голова.
Затем, постепенно, голова начала проясняться, и он стал ясно соображать, где находится и куда едет. Конечно, Ирэн уже спит. Не сказать ли шоферу, чтобы он повернул назад и ехал в «Бристоль»?
Но он хотел видеть Ирэн. Он любил ее. Ему хотелось смотреть в ее глаза, слышать дрожь ее голоса, когда он ее целует.
В ее спальне еще горел огонь. Он увидел это еще издали, проезжая по аллее. В этот момент она также услышала шум мотора.
Она выглянула из окна. Кто это едет?
Карл, спавший на своей кроватке, рядом с ее постелью, «потому что она скоро уезжает», зашевелился во сне.
Автомобиль остановился перед домом; Жан вышел из него и двинулся по направлению к светящемуся в темноте квадрату окна.
– Ирэн! Голос Жана!
– Жан!
– Я пришел сказать вам, что сегодня наш день. День всей нашей жизни! Скажите мне, ответьте! Вы любите меня?
Она совсем высунулась из окна.
– Я люблю вас, – отвечала она слегка дрожащим голосом.
– Все кругом спят, – сказал Жан. Его мозг был все еще несколько затуманен. – Забудьте о шофере. Он не понимает по-французски. Ирэн!
– Дорогой мой! Я слушаю вас! Какой чудесный, смешной любовный разговор! Вы покончили с такси?
Он с важностью утвердительно кивнул головой.
– Я бы хотела спустить к вам свои волосы, как Мелизанда, но, увы, Пелеас моего сердца, они слишком коротки для этого.
– Поцелуйте цветок и бросьте его мне. Так, чтобы мои губы могли прижаться в том месте, где были ваши!
Она повернулась, побежала в гостиную, оставив дверь в спальню открытой, и вынула из вазы белую розу.