– Слушаю, достопочтенный адмирал? – отозвался Суми, впервые открыв рот.
– Когда вы сражаетесь и не можете добраться до противника, вам следует изловчиться и нанести ему удар в самое сердце, собрав все силы, – продолжил Хории. – Подполковник Верещагин намеренно занял такую позицию, при которой добраться до него крайне сложно. Мне нужна информация. Вы хотели взять заложников. Возьмите три-четыре сотни любых мужчин и женщин, но не более одного человека из каждой семьи.
Суми проглотил подразумевавшийся в этих словах упрек.
– Я допрошу заложников, как только их доставят, достопочтенный адмирал. Все, что они знают, станет известно и мне.
Хории предупреждающе поднял руку.
– Ценю ваше усердие, полковник, но у меня другие намерения. Пожалуйста, не допрашивайте заложников и доведите до сведения ваших офицеров мое желание, чтобы с ними обращались предельно вежливо.
Хории объяснил свой план до конца, и угрюмое выражение на лице Суми сменилось довольным.
К полуночи «черноногие» отловили несколько сотен заложников. Суми начал составлять их списки по пятьдесят имен в каждом.
Пятница (316)
Ханна Брувер внимательно изучала лицо мужа, покрытое морщинами от длительного напряжения и бессонницы.
– Что-то не так, – сказала она, как будто прочитав его мысли. – В чем дело?
– Адмирал Хории обнаружил червя, которого мы вчера запустили в его компьютер.
– Червя?
– Мы знали, что Хории захочет скопировать наши компьютерные данные, поэтому приготовили сюрприз – это была идея Тимо Хярконнена. Один Бог знает, почему Тимо остается с нами, когда он легко мог бы зарабатывать кучу денег. Я как-то спросил его, и он ответил, что ему нравится армейский паек.
Санмартин отнюдь не военным жестом сунул руки в карманы.
– Хории проявляет себя отличным шахматистом. Он намерен уничтожать наши пешки, ожидая, пока мы не сделаем ошибку. И стоит нам сделать хоть одну, то нам тут же крышка. – Он невесело усмехнулся. – Я надеялся, что мы сможем заставить его действовать, прежде чем он вычистит свои компьютерные системы, но он терпелив. Начинаю думать, что нам следовало попытаться убить его, но тогда командование перешло бы к Суми, а я уверен, что он с удовольствием устроит здесь второй Нанкин[24].
Брувер непонимающе покачала головой,
– Что такое Нанкин?
– Суми немедленно отправит в Преторию и Йоханнесбург пару батальонов убивать и насиловать в надежде, что мы либо погибнем, пытаясь им помешать, либо сдадимся и будем расстреляны.
Брувер закрыла глаза.
– Что он за человек?
– Фанатик самого худшего сорта. Разумеется, если бы Хории посчитал, что подобные действия могут сработать против Антона, он бы также без колебаний решился на них. Но разница в том, что Суми поступил бы так, даже не считая, что это поможет нас разгромить. – Санмартин пожал плечами. – Солдаты Хории пока еще неопытны, но опыт приобретается быстро. Если мы продержимся хоть несколько недель, то конечно же применим кое-какие трюки, и если они сработают, то мы победим. В противном случае победит тот, кто сумеет уберечь свои людские ресурсы.
– То есть война на истощение?
– Вот именно. Мы должны быть готовы к долгой войне. – Санмартин продолжал, словно обращаясь к самому себе: – Если ты не Полярник и не псих из 2-го взвода, которым недоступно такое сложное понятие, как страх, то ты рано или поздно говоришь себе: «Все мои друзья собираются умереть» – и хочешь остаться с ними, чтобы помочь им спастись, так как понимаешь, что смерть неизбежна и тебе самому тоже придется рано или поздно умереть.
Брувер взяла его за руку.
– Что произошло сегодня утром, Рауль?
– Фрегат «Майя» обнаружил отделение одного из наших резервных взводов. Корабли Хории уничтожили полкилометра леса, чтобы добраться до них. Очевидно, кто-то из резервистов допустил ошибку, а может, разведка Хории смогла собрать одну из наших картинок-загадок…
– Кто погиб? – спросила Брувер, поняв, в чем дело.
– Два отставника из 3-й роты, которые вернулись повоевать еще разок, и один из моих бывших студентов.
– Почему люди вытворяют такое друг с другом? Какую ответственность берет на себя человек, отнимающий чужую жизнь? Ведь Бог велел нам любить друг друга.
Санмартин попытался обратить это в шутку.
– Как сказал бы Ханс, «самое великое, что есть на свете, это женщины, лошади, власть и война».
Брувер сдвинула брови.
– Ханс ни разу в жизни не видел лошадь.
– Знаю. И с женщинами ему тоже не везет. – Собственная шутка показалась Санмартину крайне забавной, и он усмехнулся, но тут же мрачно добавил: – Положение становится все хуже и хуже.
24
Нанкин – город в Восточном Китае, в котором японцы устроили жестокую резню во время Второй мировой войны