Палач кивнул; в уголках его рта четко обозначились морщины.
– Я просто отдыхаю – выйду отсюда через несколько часов.
– Поешь, иначе тебе никуда не выйти, – возразил Верещагин, наблюдая за Хенке. Когда Палач взял блюдце, его руки задрожали, расплескивая чай.
– Прости, Антон, – смущенно извинился он.
Оставив чашку в руке Хенке, Верещагин забрал блюдце и вложил сандвич в его свободную руку.
– Пауль, мы знаем, в чем твоя проблема.
– Нет никакой проблемы, Антон, – с притворной бодростью отозвался Хенке. – Просто немного сдали нервы. Меня осмотрел врач.
– Пауль, – спокойно продолжал Верещагин, – в этом батальоне мы не обманываем друг друга и даже самих себя. Я говорил с врачом. Ты не ешь, не спишь и слишком много пьешь…
– Совсем мало! – запротестовал Хенке.
– Возможно, мало в абстрактном смысле слова, но слишком много для тебя. – Он положил руку на плечо Хенке. – Пауль, мы с тобой прошли через многое, но есть предел для каждого из нас. Возможно, ты лучший офицер, какого я когда-либо знал, и к тому же ты мой друг, но ты не можешь командовать ротой, если не внушаешь доверия ни мне, ни своим подчиненным. – Верещагин почувствовал, как Хенке снова задрожал под его ладонью. – Мне отчаянно необходимы командиры, а лучше тебя я никого не знаю.
– Возможно, несколько дней я и вправду недоедал.
– Дело не в этом, Пауль. Это всего лишь симптомы, – промолвил Верещагин, стараясь говорить как можно мягче.
Минуты через две Хенке перестал дрожать.
– Значит, я в самом деле свихнулся? – с тоской протянул он. – Я бы возмутился, услышав такое от кого-нибудь другого.
– Знаю, Пауль, – кивнул Верещагин. – Мы все, наверное, немного чокнутые, но нужно соблюдать меру. Как по-твоему, Сергей Окладников готов к командованию ротой?
– Готов. – Палач задумался. – Я должен показаться психиатру?
– Очевидно. Кроме того, доктор Солчава обещала научить меня снимать стрессы. Можем попробовать вместе.
– Что скажут люди, узнав, что один из твоих командиров – псих? – спросил Хенке.
– Это всего лишь подтвердит то, в чем они не сомневались уже много лет.
Через несколько минут, когда Хенке заснул, Верещагин пригладил растрепанные седеющие волосы друга и оставил его на попечение Солчавы.
Проследив, чтобы Хенке как следует поужинал, Солчава разрешила ему выполнять легкую работу. Вместе с батальонным сержантом Юрием Малининым, который мог работать без сильных болей пять-шесть часов подряд, Хенке начал обдумывать детали плана, созданного Верещагиным.
Блуждающий под покровом дождливой ночи взвод бронемашин 9-го императорского штурмового батальона столкнулся с двумя «кадиллаками» 4-й роты, вооруженными один 90-миллиметровым, а другой 30-миллиметровым орудием, которые направлялись в новое место укрытия. В темноте более мобильная артиллерия мятежников позволила бронемашинам 4-й роты сделать первые выстрелы. 30-миллиметровые снаряды не причинили вреда противнику, но один из 90-миллиметровых, угодив в передний имперский броневик под острым углом, начисто срезал его орудийную башню.
Снаряды, выпущенные из электромагнитных пушек двух задних имперских бронемашин, вдребезги разнесли машины 4-й роты за несколько следующих секунд.
Вторник (317)
Ханна Брувер нашла Рауля Санмартина в маленькой кухоньке, прибавленной к их «апартаментам» – единственной роскоши, на которой она настояла.
– Рауль, это ты слопал мой пирог?
– Не уверен, твой ли это. – Санмартин облизал кончики пальцев. – Он был слишком хорош.
– А я-то хотела покрыть его глазурью. – Протянув руку, она стряхнула крошки с его формы. – Теперь сознавайся.
– Пока ты занимаешься политикой, я, пожалуй, сам начну печь пироги.
– Это заняло столько времени – как бы я хотела, чтобы здесь была конвекционная печь. – Брувер с тоской посмотрела на свое обглоданное изделие. – Надеюсь, он не разочарует Хендрику.
– Конечно нет. Если пирог покрыть глазурью, она ничего не заметит.
– Не будь так наивен. Вчера Хендрика спросила меня, попадают ли хорошие котята на небо. Я не смогла ей солгать – сказала, что собаки, может, и попадают, но кошки никогда.
Будучи не в состоянии поверить, что их добыча ускользнула, «черноногие» Суми провели в доме Бейерса чуть ли не полдня, проверив его сенсорами от подвала до чердака. Позднее люди Томаса, пробравшись в дом, обнаружили котенка Хендрики в ящике комода с размозженной головой.
Санмартин бросил на жену странный взгляд.
– Почему ты испекла пирог? Разве я забыл о чьем-то дне рождения?
– Нет, не забыл, – вздохнула Брувер, избегая встречаться с ним глазами. – Скажи, наши радиопередачи смогли остановить эти торговлю информацией за жизнь заложников?