— Ох, я с радостью все тебе объясню, — воодушевленно произнес Эмиль, осклабившись, — очень кстати придется наш разговор о сопутствующих жертвах. Скажи мне, Анастасия, ты сама-то думаешь об этих самых жертвах? Прямо сейчас, когда ищешь любой удобный шанс убить меня?
Девушка задержала дыхание. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.
— О каких еще жертвах ты говоришь?
— О прототипах, разумеется.
Настя недоверчиво прищурилась и качнула головой. Морган кивнул и, не дав пленнице задать вопрос, решил пояснить:
— Видишь ли, дорогая, между прототипами и оригиналами существует весьма прочная связь, подобная пуповине, связывающей мать и ребенка. При этом прототип в той или иной степени является отражением оригинала. В Красном мире это мало кому будет понятно, но ты ведь знакома с зеркалами? — заговорщицкая улыбка застыла на губах Эмиля, — так вот, что, по-твоему, станет с любым таким «отражением», если вдруг оригинальный образ исчезнет? Скажем… умрет.
Глаза Насти округлились от ужаса.
— Нет… — выдохнула она, догадавшись, к чему клонит убийца.
Он хочет сказать, что сопутствующей жертвой будет Максим? Он погибнет в случае смерти Эмиля, потому что связан с ним?..
— Странно, что Максим не сказал тебе, — качнул головой Морган.
— Макс — Мастер! — отчаянно выкрикнула девушка, — он важен для Вихря, он не умрет…
На глаза узницы против воли навернулись слезы.
— Он стал важным для Потока благодаря мне, — пожал плечами Эмиль, — потому что я важен для него. Что до смерти Максима, то в ней я, как раз, не сомневаюсь. Наша связь ведь гораздо прочнее обычной связи «прототип-оригинал».
— Ты создал его… — шепнула Настя.
— Точнее будет сказать, что я создал его душу. Поделился своей. И своим потенциалом, который Максим любезно развил для меня.
По щеке девушки стекла одинокая слезинка. Морган качнул головой.
— В связи с этим я могу пообещать тебе только одно, Анастасия. Что после вашей смерти ваш потенциал не пропадет зря…
— Сабина! — отчаянно воскликнул Максим, справившись, наконец, с оцепенением. Казалось, остальные мертвые пленники Эмиля мгновенно исчезли из его поля зрения. Очертя голову юноша кинулся к медиуму, чувствуя, как что-то с силой сдавливает ему грудь.
Опоздал…
Не успел…
— Сабина… господи, нет, — выдохнул Максим, сжимая кулаки.
Юноша не знал, каким усилием воли заставляет себя держаться на ногах. Казалось, в тот самый момент, когда он понял, что потенциал Сабины никак не дает о себе знать, все силы покинули его, и лишь с невероятным трудом он заставил себя приблизиться к мертвой молодой женщине.
— Прости меня, — качая головой, прошептал Максим, — я должен был прийти раньше. Не должен был позволить Моргану сделать это с тобой…
Окинув медиума взглядом, юноша осекся на полуслове. Поначалу он не заметил, что между ней и другими пленниками Эмиля было существенное различие: на теле Сабины не было ножевых ран. С замиранием сердца Максим пригляделся к молодой женщине и с изумлением понял, что ее грудь слабо вздымается в такт дыханию.
Жива! Но почему тогда ее потенциал…
Юноша попытался отогнать навязчивые вопросы, крутившиеся в голове, и осторожно коснулся щеки медиума, убирая растрепавшиеся волосы с ее лица.
— Сабина! Сабина, ты меня слышишь? Это я, Максим.
Веки молодой женщины задрожали.
— М-максим… — сумела выдавить она, после чего ее сотряс приступ кашля.
Юноша вздрогнул и судорожно огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ему открыть замки на кандалах. Искать соответствующие ключи было бесполезно: Эмиль вряд ли собирался освобождать хоть кого-то из своих пленников. Каждый из них должен был встретить здесь свою смерть.
— Тише, тише, — успокаивающе проговорил Максим, понимая, что дела у Сабины плохи: от кашля на губах ее выступила кровь, — не разговаривай, береги силы. Сейчас я… найду что-нибудь, чтобы открыть замки и унесу тебя отсюда.
Рассеянный взгляд медиума нашел Максима. Превозмогая боль, молодая женщина попыталась улыбнуться хотя бы уголками губ, однако даже эта призрачная тень улыбки вскоре помрачнела.