— Эмиль… в вашем мире… — с трудом произнесла Сабина. Даже посреди этой короткой фразы ей пришлось перевести дыхание. При выдохе в груди молодой женщины послышался свист, не предвещавший ничего хорошего…
Максим скрипнул зубами. Он принялся лихорадочно обыскивать пыточную камеру в поисках предполагаемой отмычки. Юноша не был уверен, что сумеет совладать с замками кандалов, но был обязан попытаться. И времени у него было совсем немного, потому что в его родной реальности опасность угрожала его лучшей подруге. Однако беспокоить этим Сабину Максим счел занятием бесполезным, вместо того он попытался обнадежить медиума:
— Не думай сейчас об этом. Лучше побереги силы до того момента, как я тебя освобожу. Отнесу тебя к Шамиру, он тебя подлатает, — юноша страстно хотел верить в то, что говорил, — только сделай одолжение: больше не уходи из его дома раньше времени. А желательно, никогда оттуда не уходи.
На лице Сабины появилась слабая усмешка.
— Я… должна была… — с трудом выговорила она.
— Не хочу сейчас с тобой спорить, — отмахнулся Максим, продолжая поиски, — просто прими как данность, что ты неправа. Единственное, что ты должна была сделать, это предоставить мне разбираться с Эмилем.
Медиум не ответила. Юноша раздраженно качнул головой, так и не найдя ничего подходящего, чтобы открыть кандалы.
— Черт, — прошипел он, — ничего даже отдаленно похожего на отмычку! Что же делать?..
Сабина подняла на него измученный взгляд, тут же заставивший его почувствовать себя виноватым. Максим отвел глаза, лихорадочно пытаясь придумать, как освободить единственную живую узницу.
Взгляд юноши наткнулся на еще одну знакомую ему девушку. Прежде ему уже приходилось спасать ее от Эмиля.
— Паласса… — сокрушенно прошептал Максим, приближаясь к телу.
Морган все-таки добрался до нее.
Нежным движением, точно боясь потревожить узницу, юноша закрыл рукой ее замершие глаза. Когда он отводил руку, пальцы вдруг наткнулись на тонкую шпильку, запутавшуюся в светлых волосах Палассы у самого виска.
Может сойти за отмычку!
Осторожно подцепив рукой шпильку, юноша отошел и с печальной благодарностью посмотрел на девушку.
— Спасибо, Паласса, — шепнул он.
— Это я виновата… во всем, — голос молодой женщины задрожал, и ее снова сотряс приступ кашля.
Максим опомнился, приблизился к медиуму и попытался успокоить ее, натянув на лицо притворно ободряющую улыбку, за которой стремился скрыть усиливающееся с каждой секундой беспокойство.
— Тише, Сабина, просто дыши медленнее. Не разговаривай, хорошо? Этот кашель мне совсем не нравится, поэтому прибереги, пожалуйста, это ненужное самобичевание до того момента, как окажешься в безопасности.
Молодая женщина с трудом перевела дух и устало уронила голову на грудь. Максиму на миг показалось, что она потеряла сознание.
— Сабина?.. — окликнул он. Медиум едва заметно кивнула, давая понять, что слышит его. Юноша облегченно вздохнул, — слава богу. Не теряй сознание, хорошо? Останься со мной. Честное слово, одному мне тут жутко.
Опустившись к кандалам на ногах молодой женщины, Максим осторожно вставил шпильку в замочную скважину и взмолился, чтобы у него получилось освободить Сабину.
Настя отчаянно вертела головой из стороны в сторону, не отдавая себе отчета, что заточенный нож Эмиля находится в опасной близости от ее горла.
— Нет! Убери… убери от меня свои руки! — воскликнула девушка, вновь резко мотнув головой, понимая, что это единственное сопротивление, которое она может оказать: Морган придавил ее ноги к земле, сев на них всем своим весом и сковав тем самым все ее движения. Настя кусала губы от боли, однако отвращение от того, что Эмиль находится так близко, было сильнее.
Убийца не реагировал на выкрики своей пленницы. Казалось, его забавляли ее жалкие попытки сопротивляться. Он изучающе смотрел на ее лицо, которое то и дело искажали гримасы страха, отчаяния, боли и отвращения. Нож замер наготове в его руке.
— Отстань от меня! Ненавижу! Чтоб ты сдох! — в сердцах выкрикивала Настя, тщетно пытаясь вырваться из своих пут.
Эмиль осклабился.
— А ты понимаешь, что тем самым желаешь смерти и Максиму? — заговорщицким полушепотом произнес он. Девушка отчаянно замотала головой.
— Я тебе не верю! Ни одному твоему поганому слову! — тут же отозвалась она.