Выбрать главу

Девушка ощутила в горле тяжелый ком и с трудом сглотнула.

— За что ты его так ненавидишь?

— Не знаю! — воскликнул Максим, всплеснув руками и поморщившись от боли в боках. Эта боль заставила его чуть поумерить пыл, — это меня больше всего и пугает. Я всегда мог как-то обосновать свои чувства, но не в этот раз.

Настя поджала губы.

— Что ж… возможно, причина есть, просто ты не можешь пока ее сформулировать?

Максим тепло и благодарно улыбнулся подруге.

— Не знаю, веришь ты мне, или нет, но спасибо, что слушаешь.

Девушка не смогла не улыбнуться в ответ.

— Что было дальше?

Максим, вздохнув, пересказал вкратце встречу с Димой, а затем быстро перешел к истории шестилетней давности. Здесь Настя периодически перебивала друга, дополняя историю деталями собственного вечера, чтобы расставить его звенья в хронологическом порядке. Когда юноша закончил пересказывать события, с его души словно свалился тяжелый камень, он ощутил небывалую легкость и расплылся в блаженной улыбке, игнорируя боль в рассеченной губе.

Настя покачала головой.

— Выходит, ты изменил прошлое, — довольно безрадостно констатировала она.

— Я этого не хотел, — пожал плечами юноша, — впрочем, мне кажется, что ничто толком не изменилось. Я порядочно напугал себя четырнадцатилетнего и заставил сменить маршрут. По сути, вся дальнейшая история пошла по старому пути, только шрама у меня на спине теперь нет.

Настя недоверчиво прищурилась.

— Какого шрама?

Максим замолчал. Он отчетливо помнил, что, когда они с сокурсниками отмечали в общежитии прошлый новый год, ему на футболку пролилось масло, и Настя помогала ему замыть пятно. Именно тогда она увидела шрам на его лопатке и впервые услышала эту историю. Лишь теперь, когда подруга переспросила насчет шрама, Максим вдруг осознал, что она будто и о самом нападении шестилетней давности слышит впервые.

— Ох… — только и выдохнул юноша, отклоняясь спиной на подушки.

— Макс? Тебе плохо? — обеспокоенно спросила Настя, встрепенувшись. Максим улыбнулся и качнул головой.

— Нет, нет, все хорошо. Просто я только что понял, что действительно изменил прошлое. Ты ведь, получается, в первый раз слышишь, что шесть лет назад на меня напали?

Девушка кивнула. Максим хмыкнул, убеждаясь в собственной правоте.

— А ведь еще вчера ты эту историю помнила. Я рассказывал ее тебе на прошлый новый год, когда ты случайно увидела мой шрам на спине. Помнишь, мне масло пролилось на футболку? Так вот ты помогала мне застирать пятно, и…

— Это я помню, — перебила Настя, — но никакого шрама я тогда у тебя на спине не видела.

— Потому что теперь получается, что его и не было, — кивнул юноша, — я вернулся из того времени, изменив историю, и теперь у тебя другие воспоминания. Для меня это доказывает очень многое. Жаль, что для тебя все иначе…

Настя нахмурилась. Внутренний скептик в ней вопил во весь голос, что друг врет напропалую, выдумывает или просто сильно ударился головой. Но Максим, казалось, прекрасно осознавал, как звучат его слова. Он рассказывал свою историю, ожидая, что ему никто не поверит, и тем самым доказывал свое здравомыслие. Похоже, юноша и сам бы с радостью не поверил во все это, если б мог.

— Что думаешь? — сокрушенно спросил Максим, — обо всем этом бреде?

Настя пожала плечами.

— Не знаю, Макс, мне бы хотелось думать, что ты врешь. Но почему-то мне кажется, что ты говоришь правду. И это пугает. Сильно.

Юноша прикрыл глаза и опустил голову, чувствуя, как внутри него теплеет и сияет маленькое солнце. Он знал, что подруга верит ему и хотя бы отчасти не считает, что Максим помутился рассудком.

— Значит, ты мне веришь… — юноша и сам не понял, вопрос это был, или утверждение.

Настя тяжело вздохнула.

— Я пока не знаю, чему верить, Макс, — серьезно ответила она, — для меня налицо только один факт: тебя избили в том самом пустыре, где я тебя нашла. Те, кто это сделал, могли тебя убить, и, возможно, хотели это сделать, но отчего-то не сделали. Никаких следов борьбы я рядом тоже не увидела, даже когда Игорь подъехал и осветил фарами место, где ты лежал. Там не было ни крови, не примятой земли, ни чего бы то ни было другого, что указало бы на драку, которую ты мне описал. Если только не предположить, что ты сам себе нанес все эти травмы, то в твое… гм… перемещение во времени почти можно поверить. И имя, которое ты потом произнес в бреду — Эмиль — ты бы не сказал его просто так, в поддержку выдуманной истории. В бреду ты не мог продолжать врать, ты говорил только правду. К тому же ты мой друг, и мне кажется, что обманывать меня ты бы не стал. Выходит, да, я тебе верю. Так что, в случае чего, в дурдоме нас положат в соседние палаты. Будем через стены перестукиваться.