– У кого-нибудь ещё есть что добавить? – поинтересовался Журавлёв. – Если нет, то я подведу краткий итог.
Директор поднялся со своего места и подошёл к небольшой кафедре с установленным на неё микрофоном.
– Как и ожидалось, «Гершель-8» дал много новой, местами весьма интересной информации о Гирру, но к разгадке феномена вспышек на его поверхности никак нас не приблизил. Наиболее подробные фотоснимки астероида не выявляют никаких аномалий; на поверхности Гирру определённо нет ничего, что могло бы самостоятельно излучать свет.
Даже самые дикие версии – про радиоактивные элементы, выбросы газа и так далее – были нами проработаны и откинуты. В астероиде нет ни полостей, ни какой-либо разнородной внутренней структуры; это обычный вытянутый камень размером примерно две на три тысячи метров.
И сейчас он находится на расстоянии примерно в одну десятую астрономической единицы от Земли.
Присутствовавшие сосредоточенно слушали Журавлёва, пытаясь угадать, к чему он подводит свою речь.
– Как вы должны помнить, у нас есть две межпланетные разведывательные станции, седьмая и восьмая, которые находятся в режиме гибернации в полутора миллионах километров от Земли. Одну из них, например, МИС-7, вполне возможно использовать для высадки на поверхность Гирру и взятия образцов с его поверхности. У нас есть окно примерно в месяц, пока астероид не подойдёт слишком близко к Солнцу.
– Станции хватит времени догнать Гирру? – спросил Гаськов, прищурившись.
– Более чем, – повернулся к астроному кто-то из техников. – Наши «МИСы» планировалось оперативно перебрасывать сразу за несколько астрономических единиц, поэтому одним из основных достоинств этой линейки является повышенная мобильность.
– При желании высадиться на Гирру можно уже через неделю, – веско сказал директор Агентства и, не сдерживая своего волнения, снова поднялся со своего места. – Мне уже предоставили предварительный отчёт из технического отдела, но для запуска миссии этого недостаточно.
В совещательном зале началось оживление.
– Ого! – заметил кто-то. Двое техников сразу же принялись прикидывать в своих ежедневниках какие-то расчёты, поминутно сверяясь друг с другом. Один из астрономов, Сергей Зубарев, нервно скрестил руки на груди и заметил:
– А почему это, когда у нас был прекрасный вариант исследовать 3Х/Косарева-Зубарева, мы не использовали «МИСы», а из-за какого-то астероида сразу же готовы лететь сломя голову к чёрту на рога? – возмущённо заявил он.
– Сергей, да ты же и без той высадки защитил свою кандидатскую, – усмехнулся директор Агентства и продолжил:
– У кого-нибудь есть возражения против беспилотной миссии? Я имею в виду существенные возражения, а не реплики в стиле «это слишком опасно», – усмехнулся Журавлёв. – Космос, знаете ли, вообще шуток не любит.
Спустя два дня после совещания на внешнюю антенну МИС-7, дрейфовавшей в открытом космосе на расстоянии примерно полутора миллионов километров от Земли, поступил короткий электромагнитный импульс.
Прошла крохотная доля секунды, пока сигнал раскодировался процессором, и затем, словно по взмаху волшебной палочки, космическая станция ожила после пятилетней спячки.
Механические шестерни, сокрытые глубоко в пластиковом кожухе зонда, пришли в движение, разворачивая в сторону Солнца панели солнечных батарей; заработала система солнечной и лунной ориентации, приводя в действие реактивную установку маневрирования.
МИС-7 последовательно включила все датчики и камеры; компьютер проверил работоспособность бортовых систем, позиционирование станции, после чего передал на Землю, в ЦУП, сигнал о полной готовности аппарата к работе.
– … Есть, – воскликнул Нестеренко, ведущий специалист технического отдела и один из операторов МИСов. – Пришёл сигнал от семёрки, Олег Дмитриевич. Всё оборудование нормально функционирует, со всех показателей идёт подтверждение.
– Запускай программу полёта, – кивнул Журавлёв и навис над монитором Нестеренко, где в реальном времени выводились все основные показатели космического аппарата.
Нестеренко нажал клавишу ввода, и спустя примерно пять секунд, когда сигнал мощной антенны ЦУПа достиг межпланетной станции, МИС-7 начал медленно разворачиваться на месте.
– Программа запрашивает начало первого цикла, – сказал программист и облизнул сухие губы.
– Запускай… – процедил сквозь зубы директор Агентства, и Нестеренко ввёл в окне программы полёта какую-то короткую команду.