– Какого удара! – отмахнулся астроном. – Мы были на нулевой скорости за полсекунды до всей этой ерунды, всего лишь и оставалось включить сопла ориентации и прижать модуль вплотную к астероиду. – С этими словами Гаськов сам уселся за один из пультов и начал яростно листать одно за другим окна состояния миссии.
– Больше сигналов так и не поступило, – проверил Нестеренко. – Самое печальное, что мы даже не знаем, что случилось с нашей станцией…
На директора Агентства было страшно смотреть. Все присутствовавшие притихли, ожидая, что сейчас разразится гром, но Журавлёв махнул рукой и молча поплёлся к выходу из ЦУПа, негромко сказав:
– Постоянно проверять сигнал. Несколько человек должны неотлучно дежурить у пультов. Все остальные вместе с самой подробной инструкцией МИС-7 и последними снимками Гирру, которые станция сделала перед столкновением, – ко мне в кабинет, через час. Совещание будет закрытое.
Снимки поверхности астероида, сделанные в упор, абсолютно ничего не дали – равно как и подробный анализ и перебор всех комплектующих межпланетной автоматической станции. Спустя несколько часов непрекращающегося спора заместитель директора Агентства Фролов Андрей объявил совещание оконченным и распустил всех специалистов.
Сам директор ещё за час до окончания совещания покинул его.
– Всё равно никаких фактов, – угрюмо сказал Журавлёв. – Работать не с чем, нормальных версий ни у кого нет.
Фролов зашёл в кабинет Журавлёва.
– Техники настаивают, что единственное, что могло бы мгновенно и полностью оборвать всю связь с МИС-7 – это возгорание остатков горючего, – развёл он руками, присаживаясь на диван.
– Мы раз сто просмотрели все показатели приборов за секунду до аварии, – возразил Журавлёв. – Не наблюдалось ни падения давления, ни каких-либо перебоев в электрических цепях или скачков напряжения… ни единого намёка на короткое замыкание! Станция работала как часы! – И, выругавшись, директор с силой бросил о стол свою тяжёлую ручку.
Наступила тишина.
– На снимках, которые снимала станция, есть вообще что-нибудь интересное? – устало спросил Журавлёв спустя полминуты.
Фролов качнул головой из стороны в сторону.
– Вообще ни одной вспышки за всё время сближения, – сказал заместитель директора.
– Вот что… – сделал глубокий вдох директор Агентства и посмотрел на своего заместителя. – Давай-ка дадим программистам переписать программу полёта. Я не хочу так просто отступать.
Увидев, как вопросительно поднялись брови у Фролова, Журавлёв кивнул:
– Да. Я предлагаю использовать вторую станцию, МИС-8.
– В принципе, это возможно, – возбуждённо говорил Нестеренко. – Мы сожжём почти всё топливо, какое ещё оставалось на межпланетнике, но зато разгоним аппарат примерно до тридцати километров в секунду – а такая скорость позволит ему догнать Гирру.
– Где-то через месяц Гирру достигнет апогея, – заметил Гаськов. – Тогда астероид подойдёт максимально близко к Солнцу. Нам надо успеть до этого момента…
– Примерно три недели полёта, с учётом такого разгона, – кивнул один из программистов. – Остаток горючего уйдёт на торможение; к этому времени относительная скорость самого астероида будет уже очень высока, почти к третьей космической…
Журавлёв провёл карандашом линию между Гирру и Солнцем, грубо нарисованными на тетрадном листе:
– Речь о возврате не идёт, я правильно понимаю?
– Горючего на обратный путь не будет, – кивнул Фролов. – Припаркуемся на астероиде и займёмся его изучением, а там уже сориентируемся, как быть дальше.
– Я беру на себя Комитет и Министерство, – мрачно сказал директор Агентства. – Времени у нас в обрез, сами понимаете. Расчёты все подготовить прямо сейчас. Как только программа будет готова – сразу же реанимируем МИС-8 и даём полную тягу…
У Гаськова было ощущение дежавю – к ненавистному астероиду вновь летела межпланетная станция, а они стояли в помещении ЦУПа и следили за телеметрией. Но многое в этот раз было и по-другому: например, на зонде теперь постоянно работала камера, передавая изображение на Землю; орбитальный телескоп «Лаплас» был развёрнут точно на место встречи Гирру с межпланетником – на этом настоял лично Журавлёв.
– Посмотрим теперь, кто кого, – постоянно бормотал директор Агентства, заряжая своим фанатизмом прочих сотрудников. Помимо обычного интереса теперь у Журавлёва были к астероиду личные счёты – гибель космической станции безо всяких видимых причин совершенно выбила директора Агентства из колеи.