— Куда это ты, куда? — сказала Валя, но руку не высвободила.
— Какая ты пугливая. А еще говоришь — не нужно себя жалеть.
— Смотря где.
— Со мной не погибнешь.
— Я и в партизаны ушла, чтобы жить.
— А что ты понимаешь под словом жить?
— То, что и все.
— Когда нет надежды на жизнь, нужно жить в полную.
— Ну, хотя бы как наш командир роты.
Валя улыбнулась и умолкла. Вспомнила ту ночь в лесу, когда она тоже была не в лагере. Разговор Павла был чем-то похож на то, что говорил ей Саблин. Девушке даже страшно стало. Будь она в ту ночь наедине с командиром, неизвестно, что могло бы случиться…
А Пылила вдруг будто опьянел. Он уже не слышал, как лошади жуют траву, как грохочет на железной дороге поезд. Хотелось что-то сказать, но боялся, чтобы Валя не оттолкнула, не спрыгнула с телеги. Павел начал тереться лицом о свитку, просунул руку чуть выше. Почувствовав это, девушка выпрямилась, отодвинулась. И тут Пылила схватил ее за колено.
— Ты что? Пусти! — начала вырываться Валя.
— Сколько той жизни! — скрипнул Павел зубами, сжав ее в объятиях, и вдруг навалился всем телом. А в следующее мгновение он грохнулся с телеги на землю от удара Валиных ног в грудь.
— Вот дура, чуть не убила, — забормотал он, неуклюже поднимаясь.
— Сам дурак! Чего лезешь?
— Так я бы… я бы на тебе женился.
— Ну, негодяй, подожди, — заплакала девушка. — Вернутся ребята, все расскажу.
Прижав ладонь к распухшим от удара о край телеги губам, Пылила ошалело смотрел на нее. И вдруг захныкал, заныл:
— Не говори… Я же люблю тебя, прости…
— Бугай! Какая у тебя любовь? Нет, не прощу!
Валя взяла с подводы винтовку и пошла через поляну. Неужели расскажет? Если дело дойдет до партизанского суда, за такое могут и расстрелять… «Скажу, что пошутил», — мелькнула у Павла трусливая мыслишка.
Начало светать. По просеке возвращались хлопцы. Они громко переговаривались, смеялись. А у Павла на душе было мерзко, как никогда. Если бы не разбитые губы, никто ни о чем и не догадался бы. Ведь не скажешь же, что конь лягнул, — засмеют…
Командир крикнул Павлу:
— Где Валя? Собирайтесь, едем!
Подошла девушка.
— Ну, как вы тут с Павлом, выспались? — спросил Володя.
Ничего не ответив, Валя отвязала вожжи. Володя подтянул чересседельник.
— Какая-то ты… — взглянул на девушку внимательнее.
— Какая? — перебила Валя.
— Не такая, как была.
— Слава богу, такая же.
— Садись. По дороге расскажешь?
Девушка заколебалась, спросила о другом:
— Как у вас дела?
— Попа нет. Он уже отъездился в Жлобин. А скоро и кто-то из его защитников взлетит на воздух.
Загремели колеса подводы, и партизаны опять выехали на светлеющую вдали просеку.
6
Направления на лагерь Саблин придерживался до тех пор, пока позади слышалась стрельба. Наконец наступила тишина. Только тут он вспомнил, что не обратил внимания, в какой стороне было солнце. Вот и броди теперь по этой трясине… А тут еще подошва у сапога оторвалась, приходится на каждом шагу выбрасывать ногу, чтобы не зацепиться и не ткнуться носом в кочку. Отрезать бы подошву, да складного ножа нет, остался у Зины.
Да и сапоги портить жалко: он в них прошел от самой западной границы. Но должен же быть выход, нужно лишь хорошенько подумать. Вон впереди кудрявый вал лозняка. Саблин направился к нему. Болото, словно тонкий осенний лед, прогибается под ногами, а впереди поднимается вверх. Из-за кустов взлетело несколько больших птиц. Саблин остановился, подумав, что это аисты. Полетят к своему гнезду, и он найдет лагерь. Но птицы, лениво махая крыльями, поплыли к темной полосе высокого леса. Это серые цапли, догадался Саблин и начал сдирать лыко. Подвяжет подошву и пойдет дальше. Будет повод сказать партизанам, что в любом случае у них должна быть солдатская находчивость.
Только тут Саблин заметил, что впереди, за кустарником, плещется большое озеро. Здесь он никогда не бывал, но слышал от партизан, что зимой они в этих местах дрались с гитлеровцами. Озеро находится километрах в семи на запад от лагеря; стало быть, нужно держаться правее. Саблин подремонтировал сапог, выжал портянку, обулся. В большом походе обувь — главное, потому что ни один груз не принесет столько мучений, сколько плохая обувь.
Идти стало легче, но начали одолевать невеселые мысли. Саблин считал, что ему ни в чем не везет. Впечатление от первой операции, которая прошла успешно, испортила Валя. Нужно было ему тогда так сплоховать, что на обратном пути пришлось молчать и потом не вспоминать про бой на железной дороге. А теперь — на тебе: командир без войска. Неужели у него нет командирских способностей? Но ведь он все понимает, видит, кто чем дышит. Он был уверен на сто процентов, что детально продумал сегодняшнюю операцию. Правда, предложение Воробейчика было более разумным. Но не станет же командир роты подчиняться разведчику, ронять свой авторитет! Нужно всегда стоять на своем! Лишь при этом условии будет сохраняться дисциплина. Если потом и выявятся неправильные действия или какие-либо промахи, они не привлекут к себе внимания. А Саблин пока живет только той боевой славой, которую придает ему орден на груди. Боевой орден и Зину ослепил своим блеском. Она не раз признавалась, что любит мужественных и храбрых людей. Только напрасно Саблин связался с Зиной на глазах у всех партизан. Теперь она еще и ребенка ждет. А в роту чуть ли не каждый день приходят новые девчата. Зина связала его по рукам и ногам. Вот Валя не хуже ее — упустил. И все же в группе Бойкача Вале не бывать. Саблин найдет как поставить на место командира подрывников…